История светлых времен (Аквариум в контексте мировой культуры)

61-ое шоссе начинается с этой грозы. В песне есть что-то библейское - мироотрицание! Она отрицает какие-либо позы, какие-либо иллюзии, музыка катится в неуклонном крещендо. Из этого мира нечего брать, в нем нечего терять. Начинается движение вверх - во всяком случае оно идет по направлению ОТ МИРА. Дилан забивает косяк и принимается за блюз.

Следующая песня напрочь забывает предыдущую и принимает все на пару затяжек: Дилан весело жонглирует всеми именами, которые ему напихали в голову профессора, вспоминает отцов города, несет полную околесицу, версифицирует как "настоящий поэт".

Фактически, он забирает блюз у негров, отрывает его от негритянской почвы и делает его своим - добавляет в него что-то карнавальное, наводняя его клоунадой и вместе с этим глубоко пристебывая черных бездельников, которые поют свои идиотские песни, наводняя их мотивами проклятия и смерти, только чтобы не работать. "Просто сижу я на кухне и пою вам всем надгробный блюз, пока мама работает на фабрике, а папа ищет пропитания".

Дальше по пути нам встретятся незабываемый мистер Джонс, американский человек из подполья, а еще точнее - некая черная дыра замороченного интеллектуала с ее бредовыми голосами и видениями. Мистер Джонс прочно войдет в мировой фольклор, его вспомнят Битлз, Talking Heads (их мистера Джонса осаждают телефонные звонки), совсем недавно Smashing Pumpkins.

Еще нам встретится Королева Джейн, разборки Бога и Авраама, автомобиль Бьюик, притихшее село Хуарес, где напрочь съезжает крыша, потом почтовый поезд, замерзшее от мороза стекло, занесенные снегом следы, потом какие-то кладбищенские женщины, Король Людовик, Департамент Благоденствия, женщина с движениями Бо Диддли, ангел, прилетевший с Побережья, которого забрали в менты - нет такой вещи, которой нет на 61-ом шоссе.

Но самое интересное, это куда впадает 61-е шоссе. Шоссе впадает в океан. "Desolation Row", играемая в две гитары и гармошку - бескрайний океан дилановской фантазии, бескрайнее детство, возвращение к началу и концу.

У Чжуан-Цзы есть притча о том, как река вдруг оказывается в океане - она сначала не понимает что с ней, а потом все становится понятно - она весь свой путь стремилась к океану.

Писатели сравнивали песню с апокалиптическими видениями Блейка, с поэмами Элиота и Гинсберга, видели в песне "манифестацию апокалиптических видений и юмор висельника для массового пользования".

"Ирония и сарказм - это лампочки, развешенные на пропащей улочке, кое-как освещающие тотальную темноту отчаяния и беспросветности," - писал американский Илья Смирнов. Но писатели вообще ничего не понимают. Это просто отдых от всех смыслов: недаром Дилан настоятельно рекомендовал песню всем школьникам.

На самом деле просто в город приехал цирк.

В город приехал цирк, и прошагавший свою библейскую дорогу Дилан наконец забирается на Холм.

Всем известно, что холм, курган или крыша - самые философические места на свете. Цирк дает свое представление, назовем его Мировая История. Эпохи сменяют страны, страны - эпохи, персонажи - персонажей.

Ветреная Золушка, химеры собора Нотр-Дамм, охуевший Ромео, ревнивый монах, Казанова, которого кормят с ложечки, Эйнштейн, замаскированный под Робин Гуда, Офелия, поэты Томас Стернс Элиот и Эзра Паунд, дерущиеся за право быть капитаном Титаника, уходящего на дно, рыбаки, собирающие цветы.

Порой в этом цирке происходит лирическое чудо. Появляется Офелия. В песне "Все в порядке, мама, я просто истекаю кровью" Дилан уже исполнил Гамлета, бредущего по шоссе в мрачных мыслях. Сейчас балаган словно затихает, и Дилан грустит по Офелии, своей непутевой подружке, пытаясь ее встряхнуть, расколдовать. Средневековая дева в железном поясе с ее романтикой смерти боится мира и робко подглядывает за цирком. "Проснись, проснись, проснись!" - поет Дилан с нового рок-н-ролльного континента.

В одной из книг есть сравнение персонажей Дилана с горгульями - водостоками готических соборов в виде разинутых пастей чудовищ. Распустить это сравнение очень интересно.

Чудища средневекового сознания, с которыми воевали железные ланцелоты, страшилища, вселявшие попеременно бешеный ужас и бешеную отвагу, в готическом искусстве стилизованны в горгулий. Готика побеждала монстров, превращая их в искусство, ставя на службу храму Бога и давая им обязанность - водосток. Теперь драконоборцы могут отдыхать - чудища исправно несут свои повинности, в дождливые дни изрыгая из разинутых пастей галлоны воды на каменные мостовые Европы.

Дилановские Монстры и есть такие горгульи, поставленные на службу рок-н-ролльному храму - детской бесхитростной песенке. Это обессмысленные знаки старого мира, знаки без значений, потому что значения сдул новейший драйв.

Для карнавального рок-сознания они уже не страшны. Это только странное прошлое, из которого вылеплены игрушечные монстры. И песенка Дилана есть в первую очередь Новое Описание истории. Грустно, конечно, что история такая бредовая штука. Но тут ничего не попишешь. Самое правильное описание истории - это цирк или детская сказка.