Читаем История светлых времен (Аквариум в контексте мировой культуры) полностью

Социальные мотивы получились как чужеродные вкрапления в строго несоциальную образную ткань. В итоге - затяжные смысловые пустоты. Что такое "отравленный дождь, который падает в гниющий залив"? Вклад в дело экологии или какой-то "индастриал" по-гребенщиковски? А это - "и наши отцы никогда не солгут нам, они не умеют лгать, как волки не умеют есть мясо, как птицы не умеют летать"? БГ решил вдруг стать социалъ-демократом? Поднять тему отцов и детей, которой для него не существует? Главное - в этом отрывке нет ни одного импульса. А музыка - победительная.

Музыка из "Поколения дворников" вообще один из немногих реальных саунд-треков к историческому скачку, совершенному в те годы Россией.

И, конечно, все не так плохо. На первой стороне Равноденствия Аквариум обретает, наконец, одну из своих самых прозрачных форм. "Мягкие теплые краски ранней осени" - как написал Александр Кан в своем предисловии к пластинке. Великий дворник, наконец, обрел покой в полях бесконечной росы. Вся первая сторона и "Дерево" - шедевры. Более того, несмотря на все огрехи, этот диск оказался бесспорно самым удачным выпуском аквариумной продукции фирмой "Мелодия"(остальные выпуски крайне плохи по звуку и, главное, по скорости).

Но огрехи Равноденствия разом повлияли на оценку роли Аквариума в культурном процессе. Впервые были допущены досадные промахи. А как гласит любимый Дао Дэ Дзин - "промахи на вершок уводят от истины на тысячу ли". Равноденствие подтвердил эту даосскую максиму, хотя возможно, что сама история, проглядев очевидные удачи этой пластинки, с рвением бросилась отыскивать эти огрехи, чтобы поскорее сбросить Аквариум с парохода современности, потому что всем было ясно, что историческая миссия Аквариума им с честью выполнена.

В "Равноденствии" была найдена полуденная точка покоя. И она прослушивается в лучших песнях. Но сам БГ стремительно вылетает из найденной точки покоя на свои американские каникулы.

Конец легенды.

ТРИ АЛЬБОМА ПОСТ-АКВАРИУМА ВАВИЛОН

В 1991-92 Аквариум выпустил два сборника старого материала. Они называются "История Аквариума, Архив, т. III" и "Библиотека Вавилона, Архив т.IV" и практически ничем друг от друга ничем не отличаются. Это одна и та же идея - собрать не нашедшие себе места в альбомах песни, пятое и десятое, то есть, фактически, самим проделать работу архивариусов, за отсутствием оных на данный исторический момент. Плохо одно: сам БГ не библиотекарь. Живи он в Вавилоне и возьмись за подобный труд, не исключено, что он бы подвергся процедуре секир-башка.

По своему же определению БГ не может быть хорошим библиотекарем - хранителем прошлого. Ему интереснее создавать новое, чем копаться в навозной куче старого и искать там жемчужины. Ему просто лень. Какой смысл в том, что было? - старый материал, чтобы поставить его на полку и раздаривать друзьям. Заработать какие-то деньги. Но есть ли вообще смысл затевать какую-либо Библиотеку?

Эти компиляции просто вбирают в себя прошлое, не ища в нем смысла - что в том толку? Получается настоящая свалка, не столько Библиотека Вавилона, сколько сам этот Вавилон - сотлпотворение всего и вся, бардачная коммуналка музыки, слов, смыслов, идей, приколов.Судите сами: все там соседствуют со всем - плохие строчки ("Меня зовут смерть" - что-то из апокалиптического репертуара в духе Марии Дэви Христос) с хорошими строчками: старые песни еще доисторического Аквариума, неожиданно звучаще свежо ("Танцуя На Склоне Холма") со старыми песнями, звучащими сейчас по-идиотски ("Сонет"); добрые рок-н-ролльные номера ("Глядя В телевизор" Элвиса Костелло) с джорждевским похмельным романсом бездонной глубины ("Ангел Всенародного Похмелья"); чуть ли не былинная "Серебро Господа Моего" оказывается в одной компании с песнями сомнительного - мелодраматического - достоинства ("Голубой Дворник" - хорошо заглавие, но слушать лучше "Песню Вычерпывающих Людей"). Думать здесь не над чем.

Перезаписанные старые песни лишились своей высоты, котору не подделть. Из под них исчез Холм, с которого было видно далеко-далеко. Раньше высота создавалась просто голосом/ гитарой/ виолончелью/ басом в любой комбинации - теперь нужно уже напустить грубо-иллюстративных звуков, пытаясь создать атмосферу якобы-магическую. Это даже не столько халтура, сколько неспособность подделать то, что было и прошло.

Сказать можно одно: в отличие от предыдущих аквариумных работ такого рода, эти компиляции собраны в принципиально новую эпоху. В тех коммуналках эпохи феодализма уживались и свирепый граф Гарсия, и потусторонний Иванов, и восторженный петербургский романтик, и веселый дзен-буддист, и женщинам никто не мешал часами глядеть в телевизор. В новой коммуналке каждый сохраняет свое прайваси, живет своей частной жизнью. Это скорее многоквартирный дом, где каждый замкнут в нескольких кубах своего пространства. И каждый дрочит как он хочет.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Моя жизнь. Том I
Моя жизнь. Том I

«Моя жизнь» Рихарда Вагнера является и ценным документом эпохи, и свидетельством очевидца. Внимание к мелким деталям, описание бытовых подробностей, характеристики многочисленных современников, от соседа-кузнеца или пекаря с параллельной улицы до королевских особ и величайших деятелей искусств своего времени, – это дает возможность увидеть жизнь Европы XIX века во всем ее многообразии. Но, конечно же, на передний план выступает сама фигура гениального композитора, творчество которого поистине раскололо мир надвое: на безоговорочных сторонников Вагнера и столь же безоговорочных его противников. Личность подобного гигантского масштаба неизбежно должна вызывать и у современников, и у потомков самый жгучий интерес.Новое издание мемуаров Вагнера – настоящее событие в культурной жизни России. Перевод 1911–1912 годов подвергнут новой редактуре и сверен с немецким оригиналом с максимальным исправлением всех недочетов и ошибок, а также снабжен подробным справочным аппаратом. Все это делает настоящий двухтомник интересным не только для любителей музыки, но даже для историков.

Рихард Вагнер

Музыка
Бах
Бах

Жизнь великого композитора, называемого еще в XVIII веке святым от музыки, небогата событиями. Вопреки этому, Баху удавалось неоднократно ставить в тупик своих биографов. Некоторые его поступки кажутся удивительно нелогичными. И сам он — такой простой и обыденный, аккуратно ведущий домашнюю бухгалтерию и воспитывающий многочисленных детей — будто ускользает от понимания. Почему именно ему открылись недосягаемые высоты и глубины? Что служило Мастеру камертоном, по которому он выстраивал свои шедевры?Эта книга написана не для профессиональных музыкантов и уж точно — не для баховедов. Наука, изучающая творчество величайшего из композиторов, насчитывает не одну сотню томов. Лучшие из них — на немецком языке. Глупо было бы пытаться соперничать с европейскими исследователями по части эксклюзивности материалов. Такая задача здесь и не ставится. Автору хотелось бы рассказать не только о великом человеке, но и о среде, его взрастившей. О городах, в которых он жил, о людях, оказавших на него влияние, и об интересных особенностях его профессии. Рассказать не абстрактным людям, а своим соотечественникам — любителям музыки, зачастую весьма далеким от контекста западноевропейских духовных традиций.

Анна Михайловна Ветлугина , Марк Лебуше , Сергей Александрович Морозов , Сергей Шустов

Музыка / Современная русская и зарубежная проза / Документальное / Биографии и Мемуары