История татар. Том I. Народы степной Евразии в древности

В Начальной русской летописи, составленной на рубеже XI–XII вв., — Повести временных лет [ПВЛ, с. 11–12] — рассказывается о дани, которой потребовали хазары с полян по смерти легендарных основателей Киева — братьев Кия, Щека и Хорива. Поляне дали им «от дыма меч», и хазарские старцы усмотрели в этом недобрый знак — ведь хазары «доискались» власти при помощи сабель, оружия, заточенного с одной стороны, у полян же мечи были обоюдоострыми. Этому легендарному сюжету предшествует другой летописный сюжет — о Кие и значении Киева на пути из варяг в греки: якобы Кия принимал в Царьграде сам царь. Этот мотив приводится в летописи как антитеза другому преданию о Кие как «перевознике» через Днепр: само по себе это — характерное топонимическое предание, но оно оказывается связанным как раз с историческими реалиями начального Киева. Дело в том, что Киев (точнее — памятники на территории будущего города) был «форпостом» левобережной волынцевской культуры VIII–IX вв. на Правобережье Днепра. Волынцевская культура синтезировала славянские и степные — салтовские или хазарские — традиции в Среднем Поднепровье (на поселениях этой культуры открыты юртообразные жилища): ареал этой культуры совпадает с той территорией, которая легла в основу княжеского домена Русской земли в Среднем Поднепровье со столицей в Киеве. Этот домен сформировался, в свою очередь, на землях тех славянских племен, которые платили дань хазарам — вокняжившийся в Киеве со своей русской дружиной Вещий Олег в 880-е гг. присвоил себе хазарскую дань. Салтовские черты волынцевской культуры очевидно отражают «хазарский» период в истории Среднего Поднепровья.

Этот период в свете письма киевской еврейско-хазарской общины X в., обнаруженного среди рукописей каирской генизы и изданного Н. Голбом и О. Прицаком в 1982 г. (см. русское издание: [Голб, Прицак, 1997]), породил (и возродил) очередной всплеск интереса к происхождению Киева. И если гипотеза о хазарском (хорезмийском) происхождении самого имени Киев произвольно отторгает этот топоним от целого ряда сходных славянских наименований [ср. Трубачев, 1992 и продолжающуюся полемику с автором этой гипотезы О. Прицаком в книге: Голб, Прицак, 1997], то имя другого «полянского брата» — Хорив и горы Хоревица прямо указывают на библейскую традицию: на горе Хорив Моисею была явлена неопалимая купина и даны скрижали Завета [Исход, 3:1; Второзаконие, 4:10]. Очевидно, вместе с тем, что летописец-христианин почему-то не «распознал» за местным киевским топонимом библейского имени: видимо, гора Хоревица уже прочно вошла в киевскую микротопонимию в дохристианский период истории города. У нас есть некоторые основания усматривать в этом микротопониме следы обитания еврейско-хазарской общины, потому что другой источник — трактат Константина Багрянородного «Об управлении империей» — сохранил иной киевский топоним, название крепости Самватас, который также обнаруживает иудейские истоки. Самватас, Самбатион и т. п. наименования относятся к чудесной реке талмудических легенд, которая бурлит шесть дней в неделю и покоится лишь в субботний день — за этой рекой обитают потерянные десять колен Израилевых [Архипов, 1995, c. 71–96]. Эта река протекает у крайних пределов обитаемого мира — таковым крайним пределом для еврейской диаспоры был, безусловно, и Киев.

Проблема «нераспознания» русским летописцем имени Хорив, видимо, не может объясняться просто незнанием библейского текста; более того, библейский сюжет «Исхода» в летописи непосредственно связан именно с «хазарским» периодом истории Киева и земли полян. Хазарские старцы в повествовании о хазарской дани с полян, приславших обоюдоострые мечи, предрекают, что славянам суждено брать дань «на хазарах» и на «инех странах». «Яко и при Фаравоне, цари еюпетьстем, — заключает летописец, — погибоша еюптяне от Моисея, а первое быша работающе им. Тако и си владеша, а послеже самеми владеють; яко же и бысть: володеють бо козары русьскии князи и до днешнего дня» [ПВЛ, c. 12]. Это — не просто констатация «исторического факта» власти русских князей над хазарами в XI в.: эта фраза заключает все «легендарное» космографическое введение к Повести временных лет — далее следует собственно «история», летопись, погодная история Русской земли. Эпоха хазарского владычества относилась, таким образом, к предыстории Руси.