История царствования императора Александра I и России в его время. т.5. (1871)

Капитан Кашкарев отправился из роты прямо к баталіонному, а потом к полковому командиру. Не заставь дома полковника Вадковскаго, Кашкарев оставил у него краткую записку о всем случившимся. Полковник-же Шварц, выслушав словесно донесеніе Кашкарева, ограничился форменною фразою: „наблюдать за порядком и ожидать утром дальнейших приказаній“. Между тем, Вадковскій, возвратясь домой уже весьма поздно и узнав о происшедшем в баталіоне, из записки Кашкарева, не счел нужным ехать в казарму, чтобы (как объявил он в последствіи)—„не встревожить людей своим внезапным пріездом". На следуюіцій день, в семь часов утра, Вадковскій, прибыв в роту Его Величества, приказал людям собраться, но, вместо строгаго разбора дела, стал, подобно Кашкареву, доказывать им важность их вины. В ответ на его неуместныя увещанія и упреки, люди покорно просили его довести до сведенія начальства, что „безпрестанная чистка и беленіе аммуниціи, не только истощали их средства, но даже не позволяли им в воскресные дни исполнять христіанскія обязанности". Вадковскій приказал роте разойтись и донес о всем полковому командиру, который, вьтслушав его словесный рапорт, отвечал, что поспешить довести о том до сведенія высшаго начальства, и тогда-же приказал полковому адъютанту донести о всем бригадному командиру. Великому Князю Михаилу Павловичу; а сам, уже в десять часов утра, на разводе, доложил о происшедшем безнорядке начальнику корпуснаго штаба, генералъадъютанту Бенкендорфу, который тотчас поехал к командующему корпусом, генерал-адъютанту Васильчикову, и довел до его сведенія о всем случившемся. Генерал Васильчиков, будучи нездоров, приказал начальнику штаба немедленно произвести изследованіе, чтобы открыть зачинщиков безпорядка. Лучшій способ к достиженію сей цели был, без сомненія, тот, чтобы взяться за людей, выказавшихся пред прочими во время принесенія жалобы ротному командиру; э ти люди были известны, и надлежало распросить их по одиначке: тогда, по всей вероятности, дело обошлось-бы строгим нака-заніем немногих наиболее виновных. Но, вместо того, генерал Бенкендорфу сообщив о происшедшем Великому Князю и вместе с Его Высочеством прибыв в полк, приказал построить стрелковый взвод в верхнем, a гренадерскій в среднем коридоре; когда-же баталіонный команднр доложил ему, что нижніе чины недовольны разделеніем их на две части, тогда свели всю роту вместе в среднем коридоре. Генерал Бенкендорфу обратясь к роте, спросил: на что она жалуется? По какой причине собрались люди на перекличку без приказанія, и не разошлись, когда им это было приказано? и наконец, не подговаривал-ли их кто к объявленію претензій? Люди отвечали: во

1-ху что довольны всеми начальниками, кроме полковаго командира; во ‘2-ху что собрались на перекличку для объявленія претензіи, без приказанія, и не расходились, в чем приносят искреннее раскаяніе, и в В-х, что к жалобе их никто не подговаривалу a решились на то они по общему желанно. Весьма естественно, что при таких расиросах нельзя было разъяснить дело. Еслибы, вместо того, замеченные в безпорядках на-кануне люди были допрошены по-одиначке, если-бы даже пришлось пожертвовать одним или несколькими из них для примера, то порядок был-бы возстановлен мгновенно (⁷). Сам Государь в последствіи писал графу Аракчееву: „Я почти уверен, что еслибы с первою гренадерскою ротою поступлено было приличнее, при самом начале, ничего другаго важнаго не было-бы“ (⁸).

Опросив роту, начальник штаба распустил людей, приказав баталіонному и ротному командирам представить ему к восьми часам вечера висменные рапорты о всем случившемся. Между тему в про-чих ротах полка узнали, что „в Государеву роту пріезжал начальник штаба и разбирал жалобу на Шварца". Начались толки; некоторые из людей сомнительнаго поведенія отозвались, что: „надо поддерживать гренадерскую роту“. Совершенно иначе заговорили-бы они, еслиб баталіонный командир, и тем паче начальник штаба, строго взыскал с тех, которые были указаны фельдфебелемъ.