История Украины. Южнорусские земли от первых киевских князей до Иосифа Сталина

Министр народного просвещения Валуев именно в это время выпустил циркуляр, в котором говорилось, что «малороссийского языка не существует и никогда не существовало», что «это просто плохой русский, испорченный польским влиянием».

Было запрещено печатать издания на украинском, кроме стихотворений, рассказов и пьес. К этому распоряжению украинские историки, писавшие по-русски, отнеслись совершенно равнодушно. Однако украинцы, считавшие себя верноподданными жителями империи, возмутились, не понимая, чем была вызвана подобная попытка «русификации» со стороны некоторых чиновников.

Слепота правительства Александра II привела к серьезным последствиям. До этого все попытки создать украинский литературный язык ограничивались лишь российскими губерниями. В шуточной «Пародии на Энеиду» Котляревского, в рассказах Квитка, в «Кобзаре» Шевченко и статьях Кулиша был представлен полтавско-киевский диалект, и, чтобы он звучал более благозвучно, добавляли слова и выражения из русского языка. Циркуляр Валуева положил этому конец, а в 1876 г. императорское правительство приняло еще более суровые меры — вышел закон, запрещавший издание книг, брошюр и даже пьес на украинском.

Сразу же после этого количество книг и периодических изданий, печатавшихся во Львове на украинском языке, резко возросло. Естественно, что язык, созданный в Галиции, основывался на местном диалекте, отличавшемся от того, на котором говорили в Приднепровье. Более того, в силу местных культурных традиций в новый язык было введено много немецких и польских фигур речи. Позже, когда этот галицийский украинский достиг русских губерний, он и звучал по сравнению с русским языком гораздо более «иностранно», чем украинский, рожденный на земле Гоголя и Шевченко.

Помимо закона 1876 г. были приняты в другие ограничения, которые правительство Александра считало совершенно необходимыми для поддержания существовавших порядков в Южной России. Кроме того, было закрыто Юго-Западное отделение Императорского Географического общества, поскольку оно считалось центром украинской националистической пропаганды. Однако в 1870-х гг. украинцы не предпринимали никаких действий, которые можно было бы назвать подрывными или сепаратистскими.

В этот период на Украине, как и в Центральной и Северной России, среди молодежи и интеллигенции начало развиваться революционное движение, основанное на идеях «аграрного социализма». Данная концепция была чисто русской и коренным образом отличалась от социалистических идей Западной Европы. Идеализация крестьянской общины, являвшаяся характерной чертой этого движения, естественным образом нашла себе сторонников среди членов «Киевской громады», которые, благодаря своим культурным и историческим исследованиям, испытывали почти религиозное преклонение перед пахарем. Подобная фетишизация людей, занятых физическим трудом, у интеллектуалов, ведущих малоподвижный образ жизни, носила, прямо скажем, патологический характер. Для многих представителей украинской элиты восхищение крестьянским характером обернулось опрощением их быта, а некоторые из них даже женились на крестьянках.

В условиях непродуманных правительственных запретов и суетливых интеллектуальных реакций на них молодой киевский профессор Михаил Драгоманов начал заниматься настоящей политической деятельностью. Драгоманов заявил, что поддерживает не только идеи русского аграрного социализма, но и те социалистические идеи, которые получили распространение на Западе.

Летом 1875 г. Драгоманов решил уехать за границу, чтобы открыто вести пропаганду против императорского правительства России. Первую остановку он сделал во Львове, где подружился с местными политиками. Драгоманов поселился в Женеве, где начал издавать украинский журнал «Громада», точно так же, как 10 лет назад Александр Герцен основал в этом городе свой «Колокол».

Идеи Драгоманова вскоре проникли в Россию. Они также сильно повлияли и на украинское национальное движение, центром которого в последние десятилетия XIX в. стал Львов.

По своим политическим взглядам Драгоманов был социалистом самого мягкого толка и республиканцем. Литературная деятельность Антоновича, Лазаревского и других киевских историков казалась ему ошибкой. По его мнению, никто так не «перевирал» украинскую историю, как «демофилы» (то есть историки, которые сильно очернили в своих трудах людей, которых он считал истинными борцами за свободу Украины: Выговского, Мазепу и Полуботка, и при этом ничего не писали о том, что Петр I и Екатерина II стали душителями этой свободы). В своих статьях Драгоманов объявил себя непримиримым врагом русского абсолютизма и заявил, что не испытывает никакой симпатии к царям из династии Романовых.

В 80-х гг. XIX в. взгляды Драгоманова сильно повлияли на мнение украинских политиков в Галиции. В то же самое время отношения между Петербургом и Веной совсем ухудшились, и австрийское правительство решило не обращать внимания на украинскую революционную пропаганду, принявшую ярко выраженный антирусский характер.