История Украины. Южнорусские земли от первых киевских князей до Иосифа Сталина

«Условия этого договора, — писал Антонович, — были исключительно благоприятными для казаков. Были подтверждены все привилегии, которыми они пользовались. Число „реестровых“ казаков увеличивалось до 40 тысяч. Киевское, Черниговское и Брацлавское воеводства освобождались от польских гарнизонов. Признавались православные епископства, а иерархи православной церкви получали право заседать в сейме. Органы управления, как и раньше, оставались польскими, но должны были формироваться из местных жителей, исповедовавших православие. Чигирин и его район стал уделом Булавы — иными словами, отдавался гетману в качестве личного владения. О крестьянах не говорилось ни слова, а помещикам были возвращены их поместья. Галиция, Волынь и Подолия тоже вернулись в руки польской шляхты. Число казаков было ограничено, и вносить в их списки новые имена было запрещено».

Украинские историки осуждают Хмельницкого за Зборовский мир, однако судить о людях XVII в. и их действиях с позиций социальной философии и стандартов XX в. — совершенно ненаучно. Хмельницкий был казацким командиром и мелким шляхтичем, жившим в такие времена, когда о правах угнетенных крестьянских масс в Европе не задумывались даже самые светлые умы той эпохи. Хмельницкий защищал интересы своего класса, мир на Украине и свои собственные права; даже более умудренные люди, обладавшие самыми передовыми взглядами, не шли дальше этого. Однако события, как всегда, развивались быстрее, чем могли предположить даже самые честолюбивые и умные люди.

«В последующие восемнадцать месяцев Хмельницкий управлял Украиной, как суверенный государь. Он сделал Чигирин, свой родной город, казацкой столицей, разделил страну на шестнадцать провинций и вступал в прямые переговоры с иностранными государствами», но его положение было очень сложным. Ему не удалось ограничить число казаков 40 тысячами, поскольку все 300 тысяч украинцев, которые воевали под Збаражем и Зборовом, считали, что это давало им право называть себя казаками. Он добился компромисса, позволив семьям «реестровых» казаков записывать в свои ряды слуг. Благодаря этому в число казаков попало около 200 тысяч человек. Однако эта затея не понравилась польскому правительству. С другой стороны, крестьяне были возмущены тем, что помещики вернулись в свои владения, и Хмельницкий очень скоро пожалел о своем незавидном положении.

В 1650 г. московский агент Унковский писал, что «гетман принимает бывших членов свиты князя Вишневецкого, люблинского старосты Нагорецкого и многих других поляков, а также приспешников Потоцкого, Адама Киселя и Конецпольского. Они все кланяются гетману, прося его выдать им необходимые документы и универсалы, подтверждающие, что крестьяне должны им снова подчиняться». Тем не менее Адам Кисель, ставший киевским воеводой, жаловался королю, что, «как выяснилось, чернь использует все средства, чтобы не подчиняться своим господам. Некоторые бросают свое имущество и становятся ординарцами или слугами у казаков. Другие уходят за Днепр со всем своим скарбом, и только небольшая часть склоняется перед господами. Одному Богу в его мудрости известно, когда это все успокоится и умиротворится».

По Зборовскому соглашению, которое на самом деле оказалось лишь перемирием, Хмельницкий занял немыслимое положение наместника польского короля, управляя государством, в котором бок о бок существовали две привилегированные, но противоположные касты: польских помещиков и казацких военных старшин. Они были окружены многочисленным беспокойным крестьянским «пролетариатом», который смутно чувствовал, что его обманули и предали. Не прошло и нескольких месяцев, как постоянные конфликты на местах переросли в новую войну.

Хмельницкий становился заметной фигурой в Европе. Женитьба его сына Тимоша на прекрасной дочери Василия Лупула позволила ему вмешиваться в политику Молдавии и Трансильвании. Люди, восхищавшиеся им, сравнивали его с Кромвелем; он считался главным врагом римской церкви в Восточной Европе, и папа обещал полное прощение грехов тем, кто поднимет против него оружие. Гетман, однако, не был лишен церковной поддержки. Архиепископ Коринфский опоясал его мечом, который был освящен на Гробе Господнем, а когда он наконец снова отправился на борьбу с поляками, Киевский митрополит отпустил ему все грехи без обычного причастия.

Возобновив войну против Польши, Хмельницкий снова взял в помощники своего старого, но не очень надежного друга — хана Ислам-Гирея, однако татарское войско, которое присоединилось к армии гетмана, ушло еще до начала настоящих боев. Не поддержали казаков и запорожцы, которые были злы на Хмельницкого за Зборовский мир, а также широкие массы крестьянства, разочаровавшиеся и разуверившиеся в гетмане. 1 июля 1651 г. Хмельницкий был разбит Стефаном Чарнецким в битве под Берестечком. С запада на Украину двинулся Вишневецкий, а с севера — князь Ян Радзивилл. Подавив крестьянские восстания на притоках Припяти, он приближался к Киеву. Хмельницкий, отошедший в Белую Церковь, вынужден был принять мир на его условиях.