История Вечного Жида, содержащая краткий и правдивый абрис его удивительнейшего путешествия, продолжавшегося почти 18 столетий

Через двадцать четыре часа с четвертью Кулаж пробудился и совершенно сбитый с толку направился в конюшню, но не нашел своей лошади. Он направился в спальню и не обнаружил своей жены. Он узнал лишь о ее бегстве от привратника, поторопился назад в лагерь и поведал о своем несчастье графу Альберту фон Сант Цезариусу, у которого эти двадцать четыре часа находилась Клотильда. Она была переодета африканским жокеем, обстригла волосы, красным намазала губы, а свою кожу, я не знаю чем, окрасила легкой черной краской. Кулаж ничего не заметил, но сказал своему другу комплимент о превосходном одеянии мавра и посоветовал ему обратить на него все свое внимание, чтобы владеть им подольше. Альберт и его жокей не желали для себя ничего лучшего. Однако об этом скандальном (событии) было доложено Подесте и он приказал отправить госпожу фон Кулаж домой, а господина фон Сант-Цезариуса поместить в тюрьму и позволил каждому надсмехаться над бедным супругом. Между тем, Совет Модены решил, что король Энцио может иметь такую же высокую цену, как и сам сосуд, и что с другими пленниками ничего делать не стоит. Поэтому посланники из Болоньи вернулись назад. Перемирие закончилось и начались попытки вновь раздуть чувство ненависти, когда появился посредник, который, в конечном счете, выглядел счастливее, чем другие. Венецианская республика после глубоких размышлений Большого Совета, Совета Прегади, Совета Десяти, мудрецов Терра Фирма и других наказала прокуратору Панталоне Брагадино вести переговоры о мире с враждующими сторонами.

Этой высокой персоне удалось почти сразу заключить брачный союз между Поликсеной фон Мирандола, глубоко любимой племянницей Подесты, и старшим сыном Подесты из Болоньи, юным и красивейшим господином, украшенном всеми прекрасными качествами мужественного и учтивого рыцаря. Сближение вождей обеих Республик привело к заключению мира, который был подписан при содействии Панталоне Брагадино.

Сосуд получила в полное владение Модена, предложившая свои услуги по освобождению из плена короля Энцио. Но на деле тот находился в нем до своей смерти. У него не было ничего, чем он мог бы подсластить свой плен, кроме стараний одной известной девушки… И это причина того, почему славное поколение Бентивежлио появилось на свет – побочный отпрыск и единственный уцелевший пережиток дома Швабов[21].

Когда дипломатические переговоры были окончены, оба полководца возвратились к своим труппам. Свадьба Поликсены была отпразднована в Модене, танцевали три дня и три ночи. Графиня Клотильда вальсировала с Альбертом фон Сант-Цезариус, а Подеста изящно танцевал менуэт. Когда пришло время заняться серьезными вещами, подарки распределили среди солдат, которые особенно отличились, а граф Кулаж был назначен вечным попечителем сосуда.

Это правдивая история войны в Модене, которую поэт Александр Тассони описал несколько отклонясь от истины, ибо дети Аполлона имеют право лгать в силу своей привязанности (ко лжи). Я получил удовлетворение от подробного рассказа этой истории, ибо она служит для того, чтобы ознакомиться с нравами Итальянской республики.

Те, кто возлюбили монаршие нравы, могли в Италии тринадцатого века довольствоваться блестящим двором, который содержал король Фридрих II в Неаполе. Можно хвалить стихи этого короля без капли лжи, ибо они были очень хороши. Можно было любить в нем и многое другое. Однако, чтобы одобрить его поведение во всех его проявлениях, надо обладать столь вульгарной совестью, как и у его канцлера, господина Петера де Виньи. Этот человек был рожден в самом низком народном сословии и принадлежал к числу тех, которые в подобных обстоятельствах из гордости уничтожали все то, что в юности для них было недоступно. Поэтому он старался как и многие другие, пробившие себе дорогу наверх министры, внушить монарху, которому он служил, любовь к деспотизму. Фридрих доверял Петеру Виньи бесконечно за его представительность и не заметил, что им руководила лишь неистовая ненависть к старому дворянству королевства, существование которого оскорбляло его тщеславие[22].

Я был бы вполне счастлив, если бы мне удалось предотвратить Сицилийскую Вечерню. Я знал достаточно хорошо, что некий сицилиец по имени Друже ухаживал за повелительницей Иоганна фон Проциды, и я предчувствовал, что торговля любовью может плохо кончиться. Я сделал невозможное, чтобы убедить Друже отправиться со мной в Прованс. Он не дал мне своего согласия на это и позволил себе через несколько дней против этой дамы на площади Палермо выразить определенного рода учтивое отношение, которое имело своим следствием убийство всех французов, находившихся в Сицилии.