История Вечного Жида, содержащая краткий и правдивый абрис его удивительнейшего путешествия, продолжавшегося почти 18 столетий

Путешествие Вечного Жида с начала семнадцатого столетия до смерти Людовика XIV, короля Франции

Людовик XIII, который избрал мадемуазель де Лафайет своим доверенным лицом, Чинжмарс своей возлюбленной, а Ришелье своим гофмейстером, не сделал ничего остроумного во время своего правления. Но такой наблюдательный гражданин мира, как я, мог в качестве наказания с полным правом досыта веселиться во времена Фронды. Она могла бы дать мне сюжет для бурлескного стихотворения, ежели я был бы поэтом, а так как есть люди, которые являются или хорошими, или плохими поэтами, я не понимаю, почему подобный замысел не был выполнен.

Двор Филиппа IV, короля Испании, был намного роскошнее того, каким почти сносно управляли Людовик XIII и великие господа. Не так было во Франции: не соответствовала, к примеру, наглость знаменитого командира полка из Коринфа, который своему камердинеру Жоли сказал: Мой добрый друг, ты губишь свое время тем, что заранее читаешь мне наставления; я знаю, что никуда не гожусь, однако в насмешку тебе и всему миру я хочу таким оставаться, ибо в этом я нахожу больше удовольствия. Эти намерения открыли доброму Жоли глаза и закрыли ему рот[38].

В первые годы правления Людовика XIV я был свидетелем необычайного происшествия. Великий Конде забылся настолько, что дал оплеуху графу Рье, сыну принца Ельбофа. Граф Рье вернул эту оплеуху победителю при Рокру, Фрейбурге, Нордлингене и Ленсе назад. Эта поразительная история не имела последствий. Были опрошены оба главных адвоката парламента. Талон хотел преследовать графа Рье, а Биньон выступил против этого и убедил коллег в своей позиции. Сына принца Ельбофа посадили через несколько дней в Бастилию, и затем об этом больше речь не велась. Те, кто не верит моему слову или же (не) полагается на мою память, могут справиться у Вольтера, в Веке Людовика XIV, 1785, ч. 1, страница 361. Впрочем это происшествие напоминает о знаменитой пощечине, которую граф Артуа в юности дал герцогине Бурбонской, принцессе по крови, на балу Оперы.

Когда Людовик XIV стал совершеннолетним, во Франции все изменило свой облик. Повсюду установился порядок, и более ничего не надо было делать, только наслаждаться. Я видел великолепную карусель, которая находилась перед роскошным замком Тюильри, где король, герцог Орлеанский, его брат, принц Конде, герцог Энгиенский и герцог де Гиз командовали пятью рядами рыцарей, которые были одеты по-римски, по-персидски, по-турецки, по-индийски и по-американски. Спустя два года я видел знаменитые праздники, которые происходили в Версале в течение семи дней. Я видел роскошную лотерею, которую Людовик XIV разыгрывал в зале Марли, и великолепный шар, который сын Кольбера вручил принцу в саду Сцекса.

Я знавал Ланцуна, который был капитаном «ста вороньих клювов», затем племянницу Людовика XIV, выходящую замуж, и (которая) эту честь должна была искупить длительным пребыванием в крепости Пижнероль. Я знал Данжу, который благодаря счастью, кое он творил, доказал, что для тех, которые имеют счастье быть истинными нулями, невозможно (в этом) мире потерпеть крах. Я был знаком с добродетельным Монтазье, который имел славу служения Мольеру, как образцу человеконенавистничества. Я знал сотканную из интриг и остроумную маркизу де Севиньи, знал ее дочь, графиню Грижьян, прекрасную, но степенную и себялюбивую даму. Я знавал хитроумного Манчини, нежную герцогиню де ла Валь-ер, своенравную Фонтаж, прекрасную маркизу де Ментеспан. И ежели можно было ощутить дразнящую привлекательность и желание понравиться у всех этих дам, то можно было только сожалеть о подчиненном положении придворных красавиц, которые через несколько лет после бракосочетания Людовика XIV были заменены дворцовыми дамами[39]. Конечно к лучшему то, что двор принца состоит из именитых господ, будто состоит он из вольноотпущенников как во времена древних цезарей. Обычно с манерой поведения персон, которыми мы окружены, считаются, и как следствие очень хорошо, что регенты окружены людьми, положение которых совершенно естественно придает им определенные нравственные качества, которые другими достигаются в результате постоянного воспитания. Однако при этом возмутительно видеть, как большие господа, окружающие принцев, выпрашивают у них для себя лично пенсии и должности. Людовик XIV однажды заметил, что он со своей стороны обладает большим достоинством отказать, чем дать. Я так часто отдаю свободное место, – сказал он, – что порождаю сотню недовольных и одного неблагодарного.