История Вечного Жида, содержащая краткий и правдивый абрис его удивительнейшего путешествия, продолжавшегося почти 18 столетий

Рим – город, который владел тогда всем земным миром – собрал к себе людей из бесчисленных народов, чтобы лицезреть кровавые игры, которые устраивал император в честь своего возвышения на троне. Среди сотен и тысяч фехтовальщиков, которые вступили на избранное для игр место и бились друг с другом не на жизнь, а на смерть, был один, который обратил на себя внимание всех. Несмотря на то, что он был среднего роста и посредственный фехтовальщик, и, как можно было сразу увидеть, неопытен, он превосходил всех своих противников, и все их кулачные удары, уколы клинком отскакивали от его тела, словно он был из чистой бронзы. Поэтому его с триумфом ввели во дворец императора и там одарили платьем и пищей, тем, что было самым дорогим. Однако Агасфер – именно им был непобедимый фехтовальщик – не мог радоваться всему этому великолепию. Ибо тот, в глазу которого сучок[59], видит окружающее как черное пятно, также и в предметах прекрасных, на которые он лишь мельком взглянул, ибо в себе самом он все время ощущал вину, поэтому не мог радоваться жизни. И по прошествию трех дней его повлекло прочь из Рима, хотел ли он этого, или нет.

Так многие годы он странствовал по Италии из одного места в другое; он видел города и людей, но сутолока их жизни и их поступки не могли ему нравиться; он повсюду искал радости, но ему виделось, что ее лик, который он созерцает в приближении, превращается в отвратительный образ; он испивал сладострастие как воду, но память о своем преступлении и наказании смешивалась с этим ощущением, как желчь, свойственная любому наслаждению, и он был несчастен посреди счастья.

Тут однажды его ушей коснулся слух, что римляне готовятся к осаде Иерусалима; и думая о святом граде, о могилах отцов своих, решил он идти туда, сразиться за Закон и умереть. «Умереть?» – звучало в душе его. Он, однако, питал надежду, что Иудея будет побеждена, и что из-за нее возникнет вражда меж варварами и христианами, и что с низвержением имени Того, которое он не осмеливался произнести, исчезнет волшебство, которое его с ним связывало.

Глава 4

В Иерусалиме, святом граде, раздавался плач, царили нужда и бедность, о каких еще никогда не слыхивали и никогда не доведется услышать. Ибо они с того времени, как пролили его праведную кровь, были отвержены. Варвары уже два года осаждали город и напирали все больше, разбивали их стены, убивали их избранный народ, который отринул Господа. И был крик боли, и стоял громкий плач в домах и на улицах; и голод свирепствовал так сильно в их внутренних членах, что матери резали своих детей и съедали их… Агасфер видел это, но его сердце оставалось холодным. Он видел тысячи умирающих с левой стороны и тысячи с правой, но он, перешагивая через убитых, шел меж мечами врагов как привидение, которое принадлежит ни жизни, ни смерти. Он искал гибели и не находил ее, он пытался освободиться от жизни, но не мог отринуть ее от себя, ибо она обвила его как змея, и он ощущал это словно боль от ее ядовитого укуса. И когда время битвы миновало и варвары ворвались уже внутрь города, в святая святых храм, разложили огонь, который его обезобразил, и когда Агасфер стоял на развалинах испепеленного города между горами трупов своих погибших братьев, он стал рвать на себе волосы, стенал и проклинал себя потому, что в этом всеобщем запустении он остался один из всех, и что он не может умереть. И когда воины-варвары схватили его и связали, он дал без сопротивления увести себя; и был он среди немногих тысяч пленников, избежавших резни, отправлен в Рим.

Глава 5

Долгие годы Агасфер жил в Риме в качестве раба и должен был выполнять тяжелые и низменные работы. Он делал все это и терпел, словно его это не касалось; чувства радости и страдания не имели на него никакого воздействия, ибо он не знал несчастья бо́льшего, чем сама жизнь, и желал лишь исполнения счастья смерти. Он сопротивлялся судьбе, которая его преследовала, и ничто в мире не волновало его более, чем мысль о его преступлении и наказании. Он был человеком, до болезни страдающим упрямством, который видит и слышит, словно он не видит и не слышит, и не испытывает никакой иной боли, как боль существования и страшное ощущение мнимой жизни и призрачной смерти.

В это время разразилось в Риме жестокое преследование христиан. И судьи, и палачи измысливали всевозможные мучения, чтобы отторгнуть верующих от Христа, заставить их приносить жертвы идолам. Агасфер злорадно наблюдал, как последователи того, кто его проклял, преследуются варварами и предаются пыткам. Чтобы отомстить им, он сам предложил себя в палачи. И многие невинные жертвы, задушенные его руками, он терзал двойной мукой. Но он не мог радоваться этой мести, ибо его топор, которым он обезглавливал своих жертв, пронзил его собственную душу, и яд, к которому он прибегал, бесновался в его собственном сердце, и огонь, который он разжигал, горел в его собственной утробе; и он видел их погибель, мучеников, умирающих радостно, а он, между тем, был вынужден жить, жить в муках!