История войн и военного искусства

по меньшей мере равноценная биография Шарнгорста, написан­ная Максом Леманом; она является чуть ли не лучшей биографи­ей в нашей исторической литературе, достойной своего героя, наиболее привлекательного по своей человечности среди всех военных людей старого и нового времени. Еще и раньше Леман имел крупные заслуги в освещении истории, особенно же исто­рии прусского войска; не одну легенду изгнал он из этой исто­рии, как, например, пресловутый кантонный регламент 1733 г. о всеобщей воинской повинности и многое другое.

Но если сочинения Дельбрюка и Лемана в значительной сво­ей части трудно понятны для широкого круга читателей, то вы­шедшая недавно в 7 книгах «Всеобщая история военного дела» Эмиля Даниэля более доступна. Даниэль — ученик Дельбрюка, и во многих важных своих частях его сочинения являются почти дословным повторением сочинений Дельбрюка, не сохраняя, однако, внешности последних. Это не является ни в коем слу­чае его недостатком, а, наоборот, его величайшей заслугой. Плохо лишь то, что Даниэль не только ученик, но и подража­тель Дельбрюка. Если Дельбрюк пылает величайшей ненавис­тью к историческому материализму, то Даниэль также охвачен этой ненавистью. Несколько лет тому назад он разделал в «Прус­ском Ежегоднике» книжку Кунова о Французской революции с такой легкомысленностью, которую трудно допустить у науч­но-образованного писателя. Преимущества исторического ма­териализма сказываются уже в том, что его последователи со всем беспристрастием признают то хорошее, что имеет в себе идеалистическое изложение истории, в то время как представи­тели идеализма, выражаясь мягко, могут лишь возмущаться и ругаться, говоря об историческом материализме.

Таким образом, несмотря на многочисленные и большие не­достатки, сочинение Даниэля о военном деле может быть реко­мендовано. Оно развивает, в общем, правильные взгляды и мо­жет быть поставлено наряду с сочинениями Гуго Шульца, явля­ясь до известной степени их отражением. Из него можно многое почерпнуть, а его идеологические уклоны, по крайней мере часть их, не особенно опасны. Каждый осведомленный читатель по­смеется над его «Трансцендентальным могуществом современ­ных нравственных идей», создавших будто бы благосостояние Нидерландов в XVI столетии, а против воскрешаемых им прус­ских военных легенд давно уже заготовлено в нашей партийной литературе противоядие.

Лишь в одном отношении необходимо сделать решитель­ную оговорку. Это — предостережение против той недопус­тимой манеры, с которой в этом сочинении замалчивается Бюркли и, что хуже всего, извращаются его исследования, пролагающие новые пути.

Бюркли выступил против «выдуманной, украшенной несуществовавшими героями, швейцарской истории», которая объяс­няла важнейшие факты чудесами, т. е. не объясняла их совсем. Мнимый «личный» подвиг Винкельрида является, по его мне­нию, преступлением по отношению к народному делу старых швейцарцев — открытию и созданию новой оригинальной воен­ной тактики и соответствующего оружия. Против этого основ­ного положения, которое хочет доказать Бюркли, возражает Дельбрюк. Принимая в общем описание, которое дает Бюркли битве под Моргартеном, он прибавляет при этом, что Бюркли «совершенно не прав», рассматривая эту битву как «непосред­ственное народное дело». Жители Швица должны были иметь вождя, который и выработал для них военный план; это не мог­ло быть сделано ни общим собранием воинов, ни произвольно избранным военным начальником. Только через свое управле­ние демократия могла выиграть битву при Моргартене, причем ее вождем, по мнению Дельбрюка, был Вернер Штауффахер.

Подобное утверждение ни в коем случае не является опро­вержением Бюркли; этот старый капитан ландвера, конечно, знал, что во время войны и битвы кто-то должен командовать. Он говорит по этому поводу дословно следующее: «У старых швейцарцев их вождями во время войны были их первые госу­дарственные деятели; а старшими военными начальниками были их ландманы. Лесные кантоны были военными республи­ками, где политическая служба включала в себя и военные фун­кции, или, вернее, на должность ландмана выбирались лишь люди, годные для исполнения обязанностей военных началь­ников и вождей и обладавшие нужным военным опытом. Само собой понятно поэтому, что имена швейцарских военных вож­дей даже не назывались. Отсюда же происходит и то, что име­на начальников в битвах при Моргартене, при Лаупене и при Земпахе совершенно неизвестны».

Под Моргартеном, по мнению Бюркли, демократия имела предводителями ландманов старых кантонов, среди которых, вероятно, находился и Вернер Штауффахер.

Итак, Бюркли вполне допускал, что демократия нужда­лась в предводителе, но он считал, что это предводительство было необходимо для того, чтобы выполнять волю демокра­тии, в то время как Дельбрюк думал, что оно необходимо для того, чтобы эту волю определять, — это существенная раз­ница. Но ошибается здесь не Бюркли, а Дельбрюк, что под­тверждается его собственными словами.