История войны 1813 года за независимость Германии

При первом свидании уполномоченных союзных дворов с графом Меттернихом на изъявление Анштеттом неограниченной доверенности к нему он отвечал: «Надеюсь, что вы вскоре убедитесь в моей искренности… Важнее всего – придать цели наших трудов вид стремления к общему миру и выказать все то, чего будем домогаться от Франции, ручательством в спокойствии Европы; одним словом, мы должны совокупными усилиями поставить Наполеона в такое положение, чтобы он был принужден сочинить плохой манифест против Австрии». «Этого недостаточно, – заметил Анштетт. – Мы надеемся также заставить его вести против Австрии плохую кампанию». Затем австрийский дипломат, изложив подробно огромные средства союзников и выгоды их положения, сказал: «Я не думаю, чтобы война была очень трудна; желал бы только убедить в том одну особу. Не полагаю также, чтобы удалось кому-либо превзойти в числе войск нас троих, и, по моему мнению, великий человек пошатнулся на престоле» (Le grand homme est à côté du trône). Барон Гумбольдт, знавший хорошо Меттерниха, приписывал его увлечение желанию обворожить русского министра, однако же, несмотря на это, сознавался, что никогда еще в его присутствии Меттерних не говорил в таком духе. Действительно – откровенность его дошла до того, что он объяснил союзным министрам не только все приготовления к войне своего правительства, но и меры, принятые им для возбуждения к восстанию Иллирии и Тироля⁴.

Переговоры, веденные в Неймаркте насчет продолжения перемирия, подали Наполеону предлог замедлить открытие «пражских конференций», к которым приступал он весьма неохотно. Союзные парламентеры на неймарктском съезде – граф Шувалов и барон Круземарк – не имели определительных сведений об условии дрезденской конвенции продолжить перемирие до 29 июля (10 августа), кроме 6 дней после этого срока, до истечения которых не должны были возобновиться военные действия, а потому не считали себя вправе продолжить перемирие долее 23 июля (4 августа). Сверх того, союзные парламентеры не соглашались на дозволение послать французских офицеров по одному в каждую из крепостей, обложенных союзными войсками, и на увеличение количества запасов, поставляемых для гарнизонов сих крепостей в продолжение перемирия⁵. 10 (22) июля они, с разрешения главнокомандующего союзными армиями Барклая-де-Толли, изъявили согласие на продолжение перемирия до 29 июля (10 августа), но отказали в прочих требованиях французских парламентеров. Это подало повод к довольно колкой переписке. В письме начальника штаба французской армии к французским комиссарам в Неймаркте, Дюмутье и Флаго, Бер-тье, изложив, со своей точки зрения, все выгоды, тогда бывшие на стороне Наполеона, и заметив, что его армия не имела никакой надобности в перемирии, писал: «Должно быть, союзники имеют такое же превратное понятие о положении французской армии, какое они имели перед сражением при Люцене; в противном случае они не льстили бы себя надеждой на успех действий. Они отступят за Вислу еще скорее, нежели ушли за Эльбу; они будут иметь дело с армией, которая своей силой в пехоте, кавалерии и артиллерии изумит их еще более, нежели та, с коей встретились они при Люцене…»⁶