История войны и владычества русских на Кавказе. Назначение А.П. Ермолова наместником на Кавказе. Том 6

– А знаешь ли ты, о чем я думал в эту минуту? – возразил Ермолов. – Что сказал бы государь, если бы приехал сюда и увидел этих фигурантов? – Ермолов указал на отряд, спускавшийся к броду в самой неформенной и пестрой одежде. – Но я ручаюсь тебе, – прибавил он, – что если бы только за два дня узнал я о приезде государя, то берусь этих самых солдат представить ему. Правда, они не будут такими, какие в Петербурге, но бьюсь о заклад, что государь, взглянув на них, остался бы доволен[439].

Среди разговора отряд переправился на противоположный берег и, предводимый главнокомандующим, через Аксай и Андреевские селения, 3 ноября прибыл в Тарки, где и расположился по квартирам, укрываясь от ужаснейшей непогоды, продолжавшейся с лишком восемь дней.

Жители г. Тарков находились в большом волнении, и лишь прибытие русских войск успокоило их. Тарковцы рассказывали, что Пестель разбит и потерял все орудия. Так как шамхал находился при отряде Пестеля, то население считало его погибшим в Башлах, и жены шамхала, отправив все лучшее имущество за р. Сулак, сами готовы были выехать из Тарков при первом известии о приближении неприятеля. Их примеру последовала часть населения, и г. Тарки заметно пустел.

Между тем аварский хан получил сведение о движении Ермолова и, не зная, куда он последует, писал письмо и старался оправдать себя. Не скрывая того, что был в Башлах и действовал против наших войск, Ахмет-хан говорил, что то произошло случайно. Ссылаясь на свое влияние и значение между горцами, он предлагал услуги к посредничеству и умиротворению Дагестана.

Ахмет-хан не подозревал, что четыре месяца тому назад перехваченные от беглого царевича Александра бумаги к Аббас-Мирзе обнаруживали готовность аварского хана изменить России, за обещанную ему персиянами пенсию.

«Не прибавляйте, – писал Ермолов Ахмет-хану[440], – к гнусной измене вашей государю великому и великодушному обмана, что вы не переставали быть ему преданным. Мне давно известно поведение ваше, и я знаю, что, по вашему внушению, возмущены жители Дагестана против русских войск и осмелились с ними сразиться. На вас падут проклятия обманутых вами дагестанцев. Вы не защитите их и, если соберете подобных себе мошенников, тем жесточее наказаны будете. Всегда такова участь подлых изменников!»

В Дагестане волнения не прекращались. Ермолов простоял целую неделю в Тарках, не предпринимая ничего. Он надеялся, что многие из горских обществ опомнятся, увидят обман и что впоследствии их можно будет успокоить, не употребляя силы оружия. При свидании своем с шамхалом Алексей Петрович предложил ему отправить свое семейство из Тарков в Кизляр и просил не прерывать вовсе сношений с подданными, «ибо в Карабудагкенте и Губдеке начинают чувствовать, что они обмануты»[441].

Между тем аварский султан продолжал собирать под свои знамена всех желающих. Авария стала главным местом сборищ всех недовольных и беглых. Тогда Ермолов, видя, что увещания недействительны, решил направить свои действия против Ахмед-хана Аварского и нанести ему такой удар, слух о котором, пройдя по всем горам, заглянул бы и в ущелья.

Оставив в Тарках лишние тяжести, под прикрытием 300 человек пехоты, двух орудий и нескольких казаков, главнокомандующий выступил, 11 ноября, с остальными войсками в Дженгутай. Весь переход, в пятнадцать верст, войска шли по дефиле, узкому и затруднительному для движения. Едва только к вечеру достигли они до подошвы горы Аскорай[442].

Впереди отряда пролегала весьма крутая и высокая гора, вершина которой была покрыта неприятелем, под предводительством самого Ахмет-хана Аварского. Тысяч пятнадцать горцев рассыпались по возвышению и ожидали прибытия русского отряда. Когда войска подошли к подошве хребта, горцы встретили наших выстрелами, и с вершины горы посыпались на Ермолова самые дерзкие ругательства.

«Анасын сыхын Ермолов!» – кричали горцы.

Слыша это, солдаты приходили в бешенство; они рвались вперед, чтобы заставить молчать противника; но Ермолов, обогнав отряд и окинув взором расположение горцев, приказал остановиться и варить кашу[443]. Незначительная перестрелка и несколько орудийных выстрелов закончили день. К Ермолову явились местные жители, изъявившие желание быть проводниками. По их показанию, в четырех верстах от места расположения нашего отряда был менее трудный всход на гору; там не было окопов; при движении можно было скрыть часть своих сил в лесу и подойти незаметно к самому расположению неприятеля.

Войска расположились на биваке у подошвы горы и испытывали все неприятности скверной погоды. С досадою узнали все, что вместо боя отряд расположился на ночлег. Солдаты, офицеры и даже многие из приближенных Ермолова роптали и осуждали такое распоряжение. Главнокомандующий слушал все это и молчал.