История войны и владычества русских на Кавказе. Назначение А.П. Ермолова наместником на Кавказе. Том 6

Наиболее тяжелое обвинение возлагалось на Ермолова за его поступки с ханами присоединенных к России областей. Коснувшись политической деятельности Ермолова, генерал-адъютант Паскевич выставлял его угнетателем ханов, человеком, заставившим их бежать в Персию и возбудившим тем ненависть к русскому имени во всем магометанском населении. По словам ненавидевшего Россию Угурли-хана, показаниями которого пользовался Паскевич, как достоверным и беспристрастным источником, Измаил-хан Текинский был отравлен русским правительством, «и жалованная Государем грамота от наследников умершего отнята силою посредством штыков»[979].

Видя такой пример и опасаясь, чтобы и с ним не случилось того же, Мустафа-хан Ширванский будто бы оттого бежал в Персию в 1820 г., а Мехти-Кули-хан Карабагский сначала откупался подарками, но потом также бежал. По назначении начальником в Карабаге князя Мадатова, говорил Угурли-хан, карабагский хан претерпевал от него многие оскорбления: сначала князь Мадатов стращал его ссылкою в Сибирь, за что и дана ему от хана дарственная на имение и крестьян; потом, желая совершенно истребить его, князь Мадатов подсылал людей отравить его и, не имевши в сем успеха, приказал шушинскому татарину Насиру в ночное время сделать выстрел по полковнику Джафар-Кулиаге, который и был ранен. Происшествие это князь Мадатов приписал хану и приказал сказать ему, что он будет отправлен в Сибирь. Тогда Мехти бежал, и хотя «князь Мадатов, – прибавляет Угурли, – легко мог поймать его, но, как видно, опасался улики, чтобы хан не вывел все действия его наружу»[980].

Имение, о котором здесь упоминается, было селение Чинахчи, уступленное ханом князю Мадатову еще в 1819 г. Комитет министров, на рассмотрение которого поступило ходатайство Ермолова об утверждении за князем Мадатовым этого имения, находил, что русскому чиновнику неприлично принимать такой подарок от хана, тем более что и последний, по обычаям страны, не имел права распоряжаться населенными имениями, принадлежащими Карабагскому ханству. Ермолов отвечал, что по трактату, заключенному с ханом, власть его в раздаче земель ничем не ограничена, и ханы пользуются правом отдавать их кому заблагорассудят. «Что же касается до неприличия в принятии подарка, – прибавлял Алексей Петрович, – то хан и не имеет дерзости предлагать подарок русскому генералу – он только возвращает часть того, что некогда принадлежало предкам Мадатова и было утрачено ими вследствие неоднократных переворотов, испытанных Карабагом».

Настаивая на утверждении князя Мадатова владельцем имения, Ермолов не столько заботился о правах Мадатова, сколько преследовал политическую цель ограничить произвол владельцев и ввести в крае права гражданственности и гуманности. Император Александр разделял мнение главнокомандующего и высочайшим рескриптом Ермолову, от 23 августа 1821 г., утвердил за Мадатовым селение Чинахчи со всеми принадлежащими к нему деревнями[981].

«Признавая основательными, – писал император Ермолову[982], – представленные вами причины, по коим находите вы справедливым и полезным, дабы генерал-майор князь Мадатов воспользовался имением, предлагаемым ему от хана Карабагского взамен другого, принадлежавшего предкам его в сем ханстве, – я предоставляю вам допустить князя Мадатова принять оное имение в вечное потомственное владение. Нимало не сомневаюсь, что новый владелец, благоразумными распоряжениями своими и лучшим образом обхождения с поселянами, покажет пример превосходства управления благоустроенного пред своенравным господствованием азиатским и через то более расположит сердца жителей к державе, всегда готовой споспешествовать благу своих подданных».