История войны и владычества русских на Кавказе. Назначение А.П. Ермолова наместником на Кавказе. Том 6

Синод постановил тогда, чтобы проповедники не заявляли населению, что они присланы по распоряжению правительства, чтобы они крестили только тех, которые достаточно познакомились с догматами христианства и утвердились в вере, и, наконец, чтобы «никаких непристойных и до звания проповеднического не касающегося разглашений» не делали. Постановление Синода не было исполнено, и, к сожалению, в миссионеры попадали исключительно такие лица, которые были совершенно незнакомы с правилами нравственности. В этом отношении особенно развратною жизнью приобрел себе известность архимандрит Илларион, впоследствии удаленный и отданный под суд. Его примеру, в меньшей, конечно, степени, следовало и все остальное духовенство, входившее в состав комиссии и посвятившее себя на проповедь евангельского учения. Проповедники вмешивались в дела, до них не касавшиеся, производили разбирательства гражданских дел, отклоняли жителей от повиновения светскому начальству и уверяли, что каждый крестившийся делается свободным и не будет платить никакой повинности своим владельцам.

Мало того, священники уверяли новокрещеных, что все то, что до крещения украдено ими у карталинских жителей, останется без взыскания и всякий крестившийся осетин «не будет у себя иметь никого более из начальников, как токмо монахов, и ни один местный начальник не смеет сделать каких-либо с осетин взысканий без воли духовенства»[308].

Преимущества, предоставленные, по словам духовенства, каждому крещеному осетину, были столь очевидны, что население толпами спешило креститься из одного желания приобрести личные выгоды. В 1815 г. архиепископ Телавский и Грузино-Кавказский Досифей уведомил главнокомандующего, что с мая и по декабрь месяц того года окрещено в христианскую веру в самых дальних местах Кавказских гор более 14 000 душ обоего пола и что все новокрещеные народы начали вести жизнь тихую и покойную и являют приверженность к государю своему и начальству.

«Из сего ваше императорское величество сами изволите усмотреть, – доносил Ермолов[309], – вероятное ли дело, чтобы в течение столь короткого времени можно было привести такое множество в христианство и до такой степени, что народы посредством крещения обратились уже к покорности, тогда как иные, будучи погружены в самом закоснелом невежестве, занимались единственно воровством, грабежами и смертоубийством, поставляя сие последнее ни во что, и тогда как большая часть их не знает грузинского языка, то каким чудесным образом могли они понять от проповедников слова Божия христианскую веру и чрез оную смириться?»

Из всего этого видно, «что таинство св. крещения совершено было с торгу вместо того, чтобы просвещать народ закону Божию не прельщениями, а примером кротости и убеждениями о пользах, кои приносит христианская вера». Как только осетины узнали, что крещение в будущем не будет давать им никаких ни личных, ни имущественных привилегий, они отказывались переменять религию, и в 1817 г. окрещено было только 24 души[310].

Если миссионерская деятельность нашего духовенства была совершенно неудовлетворительна, то, с другой стороны, и сами главнокомандующие придавали весьма малое значение распространению христианства и не видели в нем могущественного рычага к умиротворению края и смягчению диких и необузданных нравов населения. Те из жителей, которые добровольно принимали православие, и многочисленное христианское население, разбросанное среди присоединенных к империи мусульманских провинций, не пользовались ни покровительством, ни защитою правительства. Отданное в распоряжение ханов христианское население обязано было платить особую дань дип-ши (шелк за веру) за право исповедовать свою религию. «Сия дань, – доносил протоиерей Иосиф[311], – была из всех податей самая величайшая и которую обязаны были давать ханам одни только христиане, за дозволение им оставаться при своей религии, отчего имевшие хотя достаточное состояние весьма часто доводимы были до крайней бедности и, наконец, не в силах будучи, с каждого дома, платить каждогодно ханам по 20 фунтов шелку, по необходимости совращались в магометанство».

Предоставленная по трактатам неограниченная власть ханам была причиною того, что вопрос о лучшем гражданском устройстве их владений затягивался на долгое и, можно сказать, на неопределенное время.