История запорожских казаков. Борьба запорожцев за независимость. 1471–1686. Том 2

В то же время, не чувствуя за собой никакой вины перед царем, гетман Дорошенко отправил в Москву собственного посланца Ивана Сенкевича с подробным изъяснением всего происшедшего между ним и Серко в Чигирине. Сенкевич, прибыв в Москву, рассказал, что, будучи послан от Дорошенко, он прежде всего явился к гетману Самойловичу, от Самойловича поехал к воеводе Ромодановскому; выехал с 30 запорожскими казаками – Евсевием Шашолом с товарищами, оставленными Серко в Чигирине; гетман их не принял у себя, а воевода, отпустив Сенкевича, задержал у себя Шашола с 30 товарищами; на отпуске Дорошенко наказал посланцу бить челом великому государю быть в вечном подданстве под самодержавною рукой у его царского пресветлого величества; а о гетмане Самойловиче и воеводе велел сказать, что к ним он для присяги потому не поехал, чтобы не случилось того, что случилось с Брюховецким и Сомко; оттого, имея это опасение, он написал в Запорожье к кошевому Ивану Серко, чтобы он приехал в Чигирин быть свидетелем присяги Дорошенко на подданство его царскому величеству; по тому зову кошевой атаман, взяв с собой около 1500 запорожских казаков, донского станичного атамана Флора Минаева и 200 человек донцов, пришел и стал в пяти верстах не доходя Чигирина; тогда Дорошенко, с людьми духовного и мирского чина и с малыми детьми, вышел навстречу Серко; не доходя полверсты до города, был пропет молебен за государское многолетие; после чего Дорошенко, со всей старшиной и поспольством, в присутствии Серко, Минаева и всего войска, принес присягу перед святым Евангелием на верное и вечное подданство его царскому величеству, и все войсковые клейноты поручал Серко и войску; после той присяги чинили стрельбу из пушек и из мелких ружей почти весь день; приехав в самый город, Серко и Минаев обедали у Дорошенко; после того они прожили в Чигирине 13 дней; оставив в Чигирине вышеупомянутых запорожцев с Евсевием Шашолом во главе, числом 30 человек, да донских казаков 3 человека и взяв с собой клейноды – булаву, знамя, 6 полковых пушек да две бочки пороху, ушли в Запорожье, а об остальных клейнодах сказали ему, чтобы он берег их до весны и до царского указа; Серко также велел ему, Дорошенко, писать себя по-прежнему гетманом, до царского указа[802].

Само собой разумеется, что поступок Серко и Дорошенко не мог понравиться царю, и потому царь на донесение Дорошенко и Серко отвечал кошевому так: «Ты сделал это не по нашему указу, не давши знать князю Ромодановскому и гетману Самойловичу: и впредь бы тебе и всему войску запорожскому низовому с Дорошенком не ссылаться и в дела его не вступаться, и тем с гетманом Иваном Самойловичем не ссориться. Да нам известно, что ты взял у Дорошенка клейноты войсковые гетманские, данные нами прежде гетманам, булаву, бунчук, знамя, и отвез их к себе на Запорожье, и теперь эти клейноты у тебя; и ты б сейчас же отослал их к князю Ромодановскому и гетману, потому что прежде на Запорожье никогда гетманских клейнотов не бывало». Вместе с этим ответом Дорошенко и Серко послана была царская грамота для ведома и гетману Ивану Самойловичу. По той грамоте гетман послал кошевому письмо, в котором упрекал его за то, что он писал листы свои к полковникам Самойловича об отпадении Дорошенко от турецкого султана и крымского хана и что он вступил в дружбу с таким, как Дорошенко, обманчивым человеком, отдавшим стольких людей туркам и татарам из своих рук; а в заключение советовал Серко не приставать к развращенному расколу Дорошенко, не посылать листов к гетманским полковникам и не утверждать Дорошенко на гетманстве[803].

Тем не менее Серко и после всего этого не переставал просить царя (через посланца своего Максима Щербака) оказать премногую свою милосердую милость гетману Дорошенко, причем извещал государя, что турские санджаки, дарованные Дорошенко султаном, Серко посылает в Москву. На лист кошевого царь Алексей Михайлович отвечал грамотой Дорошенко, в которой приказывал гетману ехать к Ромодановскому и Самойловичу и в присутствии их учинить присягу, а о безопасности его со стороны боярина и гетмана царь приказал послать[804] особые грамоты как Самойловичу, так и самому Дорошенко[805]. В грамотах было сказано, что если Дорошенко окажется поистине верным царю, то о прежних делах его будет забыто все; и если пожелает он со всеми родственниками приехать в Москву, то получит там премногую милость и жалованье и будет отпущен, по желанию, в один из малороссийских городов.

В то время, когда Серко так усердно хлопотал о том, чтобы склонить Дорошенко на сторону московского царя, в это самое время польский король Ян III Собеский хлопотал о том, чтобы склонить на свою сторону и привести к подданству королевского величества самого Серко. С этою целью к Серко был послан, 23 декабря, из местечка Жолквы королевский посол Соколовский[806].