История зарубежной журналистики. У истоков журналистики

Обучение риторике в школе Исократа предполагало овладение всей суммой знаний, необходимой для деятельности успешного оратора, более того, оно становится средством не только образования, но и воспитания, поскольку именно занятие политическим красноречием, по убеждению Исократа, более всего могло бы побудить человека к выработке добродетели и чувства справедливости [там же, с. 287]. Понятая таким образом, риторика вступает в прямую конкуренцию с философией.

Со стороны последней первые усилия по сближению с риторикой предпринял Аристотель, попытавшийся превратить её в искусство, право называться которым не признавал за нею Платон. Аристотель посвящает риторике одноимённый труд, состоящий из трёх книг. В первой из них он рассматривает место риторики среди других наук. С его точки зрения, она выступает «как бы отраслью диалектики и той науки о нравах, которую справедливо назвать политикой» [4, с. 68], а её предназначение заключается не в том, чтобы «убеждать, но в каждом отдельном случае находить способы убеждения» [там же, с. 65].

Существует три разновидности подобных способов: «…одни из них находятся в зависимости от характера говорящего, другие – от того или иного настроения слушателя, третьи – от самой речи» [4, с. 67]. Аристотель довольно критично настроен в отношении первых двух, поскольку, с одной стороны, достижение стоящей перед оратором цели «должно быть не следствием ранее сложившегося убеждения, что говорящий обладает известными нравственными качествами, но следствием самой речи» [там же], а с другой – «не следует, возбуждая в судье гнев, зависть и сострадание, смущать его: это значило бы то же, как если бы кто-нибудь искривил ту линейку, которой ему нужно пользоваться» [там же, с. 60].

«…Всего справедливее стремиться только к тому, чтобы речь не причиняла ни печали, ни радости: справедливо сражаться оружием фактов так, чтобы всё находящееся вне области доказательства становилось излишним», – считает Аристотель [там же, с. 253]. Однако вследствие нравственной испорченности слушателя важное значение приобретают не только внеречевые средства убеждения, которые он, наряду с собственно риторическими, вынужден рассмотреть во второй книге своего труда, но и стиль речи, которому посвящена заключительная, третья книга. При этом Аристотель поступает как истинный философ, предлагая читателю не «причудливое, эклектическое, хотя и достаточно гибкое сочетание фрагментов искусства красноречия и софистики» [7, с. 828], как в случае с Исократом, а логически стройную систему, в которой всё, что возможно, подразделено «на виды, вплоть до того, что не поддаётся делению». Так, например, во второй книге Аристотель производит исчерпывающую классификацию приёмов и методов воздействия на слушателя в зависимости от их возраста, нравов и свойств.

И хотя в дальнейшем «Риторика» Аристотеля оказалась менее востребованной, чем практические наставления в области ораторского искусства, она заложила для него прочный этический и теоретический фундамент, в силу чего не утратила своего значения и до сих пор. Так, например, её основные положения становятся важным компонентом того рецепта спасения, который предлагает для журналистики в современных условиях М. Стефенс [127, р. 15–27].

Возможно, Аристотель и превосходил Исократа как теоретик[5], тем не менее невозможно отрицать огромное значение для культурной и политической жизни Афин IV в. до н. э. основанной Исократом ораторской школы. По утверждению Цицерона, из неё, «точно из Троянского коня, вышли сплошь одни герои; но одни из них предпочли блистать в параде, другие – в битве» [59, II, 22]. Выпускниками Исократа были видные ораторы Исей, Ликург и Гиперид, историки Андротион, Эсфор и Феопомп, видный афинский полководец Тимофей.

Преподавание не заставило Исократа отказаться от составления политических речей. Но поскольку, как отмечалось выше, он не обладал природными задатками, необходимыми для оратора, Исократ предпочитал распространять свои произведения в письменной форме.

К первому десятилетию его преподавательской деятельности относится появление таких речей, как «Бусирис» и «Похвала Елене», созданных, как и одноимённое произведение его учителя Горгия, в качестве риторических упражнений. Обе они относятся к эпидейктическому красноречию, однако уже здесь заметно стремление Исократа превратить их в нечто большее, использовать для выражения определённых политических идей. Так, в «Бусирисе» отчётливо прослеживается стремление к идеализации монархии как формы государственного устройства, а в «Похвале Елене», помимо попытки создать образ идеального царя, он впервые провозглашает одну из своих главных политических идей – объединения эллинов для похода против Персии.