История знаменитых преступлений

Большинство этих совратителей – те, гнусней которых нельзя и представить! – ведут с нами игру, нас развращающую; и среди них Коцебу – самый ловкий и наихудший из всех, настоящая словесная машина, исторгающая свои отвратительные рассуждения и пагубные советы. Голосом своим он искусно отнимает у нас горечь и ожесточение против самых бесчестных мер, и монархи пользуются им, дабы усыпить нас праздным сном, древним как мир, который есть не что иное, как смерть народов. Ежедневно он гнусно предает отчизну и тем не менее, невзирая на эту измену, остается идолом для половины немцев, в ослеплении внимающих ему и не противящихся яду, который он периодически вливает в них своими памфлетами, благо возвышенная репутация поэта, соблазнительной мантией наброшенная ему на плечи, хранит его и защищает. Вдохновляемые им, немецкие монархи позабыли свои обещания и не позволят свершиться ничему свободолюбивому и благому, и если что-то подобное вопреки их воле все-таки произойдет, они объединятся с французами, только бы это уничтожить. Ради того, чтобы история нашего времени не покрылась вечным позором, он должен пасть!

Я всегда говорил: если мы хотим найти действенное и лучшее средство против упадка, в котором мы все ныне пребываем, довольно будет того, чтобы каждый из нас не боялся ни сражения, ни боли, и истинная свобода немецкого народа станет явью только в том случае, если каждый славный буржуа поставит все на карту и каждый сын отечества, готовый сражаться за справедливость, презрит все блага этого мира ради стремления к благам небесным, оберегаемым смертью.

Кто же устранит этого презренного наемника, этого продажного изменника?

Убийство противно моей природе, и я давно уже жду – в страхе, молитве и слезах, – когда же кто-нибудь опередит меня и освободит от этой обязанности, чтобы я мог и дальше идти путем приятным и мирным, который я для себя избрал. Увы! Вопреки всем мольбам и слезам моим, этот мститель не появляется; ибо каждый, так же, как и я, имеет право рассчитывать на кого-то другого, и пока все мы так и поступаем, каждый час промедления только усугубляет наше положение; ведь с минуты на минуту – о, каким позором покроем мы себя, если это случится! – Коцебу может безнаказанным уехать из Германии, чтобы в России поглотить все те богатства, на которые он променял свою честь, совесть и имя немца! Кто может уберечь нас от этого позора, если каждый из нас, если сам я не ощущаю в себе силы спасти дорогую мою родину, по доброй воле став орудием божественного правосудия?

Итак, вперед! Я сам бесстрашно устремлюсь к нему (о, не пугайтесь!), этому гнусному соблазнителю; сам убью предателя, дабы, угаснув, развращающий глас его прекратил заслонять от нас исторический опыт и помыслы Господа нашего. Неумолимое и возвышенное чувство долга толкает меня на этот поступок с тех самых пор, как я узнал, какие высокие судьбы уготованы немецкому народу в этом столетии. И с тех пор, как мне стал известен подлец и лицемер – единственный, кто мешает этому осуществиться! – стремление это стало для меня, как и для любого немца, стремящегося ко всеобщему благу, жестокой и неукоснительной необходимостью. Да будет же позволено мне посредством этого примитивного акта отмщения указать всем праведным и верным сердцам, в чем заключается подлинная опасность, и спасти от великой и близкой угрозы, над ними нависшей, наши студенческие братства, униженные и оклеветанные! Да будет позволено мне внушить страх всем злодеям и трусам, а людям достойным – мужество и веру! Разглагольствования и писанина ни к чему не ведут, лишь поступки действенны.

Я сделаю все, как решил. И пускай все мои надежды на прекрасное будущее перечеркнуты, это ничуть не умаляет моей веры в Господа; я даже испытываю возвышенную радость с тех пор, как, подобно библейским иудеям, ищущим землю обетованную, я увидел предначертанный мне путь – в ночи и в смерти, в конце которого я уплачу долг своему отечеству.

Прощайте же, верные сердца! Да, эта нежданная разлука тяжела; да, надежды ваши, как и мои желания, обмануты; но утешимся мыслью, что мы свершили то, к чему голос родины призывал нас: это принцип, которым я всегда руководствовался в жизни, и вам это известно. Не сомневаюсь, вы скажете друг другу: “Благодаря нашей жертвенности смог он познать мир и вкусил земных радостей и, сдается нам, крепко любил родную страну и скромное поприще, к которому был призван”. Увы, правда! Под вашей опекой и вашими неисчислимыми жертвами родной край и жизнь стали мне бесконечно дороги. Да, благодаря вам я проник в эдем науки, пожил вольною жизнью мыслителя; благодаря вам я заглянул в историю, чтобы затем вернуться к собственным своим размышлениям и обрести надежную опору в вере в Бога вечного.