Исцеление от травмы. Как справиться с посттравматическим стрессом и вернуться к полноценной жизни

Эти воспоминания так сложно воспроизвести в памяти, потому что я на самом деле не хочу все вспоминать. Как будто мой мозг поднимает руки и говорит: «Нет, это уж слишком, я с этим не справлюсь». Именно поэтому все похоронено глубоко внутри до тех пор, пока вы не почувствуете себя в безопасности настолько, чтобы проанализировать случившееся, чем бы оно ни являлось. Еще мне кажется, что вспоминать трудно из-за чувства стыда. Мне лично очень стыдно, что мне пришлось допустить все случившееся со мной, поэтому мне так сложно к этому возвращаться. Еще я беспокоюсь, а было ли на самом деле то, что мне вспоминается, потому что воспроизвести все детали мне не удается, поскольку этот процесс приносит мне огромные страдания. Мне кажется, все случилось по моей вине, потому что такие вещи просто ни с кем не должны происходить.

Ван дер Колк ссылается на важное исследование о подавленных воспоминаниях — «Память о детских травмах: проспективное исследование воспоминаний о сексуализированном насилии в детстве среди женщин», которое доктор Линда Мейер Уильямс провела в начале 1970-х и опубликовала в 1994 году. Уильямс удалось побеседовать с 206 девочками сразу же после их поступления в клинику по причине сексуализированного насилия, которому те подверглись, при этом все жертвы говорили о том, что им пришлось вынести. Затем, через 17 лет, Уильямс снова поговорила со 136 из тех 206 девочек и выяснила, что 12% опрошенных считают, что никогда в жизни не подвергались насилию, 38% не помнили о насилии, зафиксированном много лет назад, а 68% тех, кто помнил о случившемся, смогли сообщить о случаях насилия, о которых не было записей в их документах.

Уильямс также изучила степень надежности воспоминаний девочек и выяснила, что чем моложе были жертвы, когда столкнулись с насилием, тем выше была вероятность того, что они в какой-то момент своей жизни забудут о случившемся. В действительности 16% тех, кто помнил о насилии, сообщили, что за последние 17 лет смогли о нем забыть, но позже снова вспоминали. Кроме того, те из жертв, кто сохранил в памяти факт насилия, при повторной беседе вспомнили больше подробностей, чем они сообщили Уильямс много лет назад. Некоторые незначительные детали могли меняться, но основные факты и хронология травмирующих событий остались прежними. Это доказывает, что, даже если мы на какое-то время забываем о травмирующем опыте, мы все равно можем в точности воспроизвести в памяти случившееся, а значит, можем доверять своим травматическим воспоминаниям.

Во время беседы о том, что осталось в моей памяти, мне удалось осознать, что мой мозг старался полностью отстраниться от произошедшего, поэтому мне пришлось задуматься, а произошло ли это на самом деле. Когда я говорю или пишу об этих воспоминаниях, мне все время кажется, что я говорю о ком-то другом. Как будто мой мозг не может смириться с фактом, что это случилось со мной и произошедшее является чем-то очень реальным, в чем мне необходимо разобраться.