Исцеления не будет. Поэзия земли русской

— Да, представьте себе. Не люблю компаний. С кем не поедешь, обязательно выпивка. А я за рулем, пить не полагается. Я, гражданин следователь, законопослушный.

— Отчасти. Незаконно золото приобретали, скупали иконы…

— Ну, это бизнес.

— У кого покупали монеты?

— Да, так, по случаю. У незнакомых нумизматов иногда выторговывал. Они не любят называться. Да и я от них паспорт не требовал. Для меня главное, чтобы товар качественным был.

— Престиж фирмы?

— Если хотите, да. Ни я, ни отец халтуру не делали. Поэтому и клиентуру имели.

— Когда последний заказ от Тельновой получили?

— Недели три назад.

— Золото ваше было?

— Да.

— Нами установлено, что недавно Тельнова к отцу вашему сама заезжала.

— Было дело. Поссорились мы с ней. Из-за денег. Жадная она была баба. Сказал и грех на себя взял, ведь о покойниках не говорят плохо.

— Сторговалась Тельнова с ним?

— Конечно. Мой папаша человек сговорчивый.

— Она сама давала золото для изготовления заказа?

— Не знаю. Я в это дело не вмешивался.

Поняв, что дальнейший допрос не внесет ясности в работу по изобличению убийцы, Смолин вызвал конвоира и попросил увести Горовского-младшего в камеру. Через несколько минут на допрос доставили Горовского-отца. Он принадлежал к той категории допрашиваемых, которые признают лишь то, что основательно доказано. В отличие от сына Семен Ефимович заискивающе смотрел на Смолина, пытался разжалобить его рассказами о своих мытарствах в молодые годы.

В конце концов Смолин прекратил допрос. Он чувствовал неудовлетворенность собой, ибо ни на шаг не приблизился к главной цели. Горовские и не помышляли признаваться в совершении убийства Тельновой. Да если б и признались, это мало что дало бы следствию. Вину надо еще доказать.

Смолин понимал, что нужно срочно расширить круг поисков преступников. И все же ему не хотелось отказываться от мысли о причастности Горовских к убийству Тельновой. Поэтому он попросил Скоблева объехать пригородные хозяйственные магазины. Ведь, имея машину, Горовской мог купить нож не только в городе, но и за его пределами.

СЕРГЕЕВ решил добраться до Владимира самолетом. Аэрофлот обещал доставить его туда за сорок минут, что почти на четыре часа быстрее, чем на электричке. В дежурной части города ему вручили увесистую папку и сказали: «Шеф велел занять вас».

По внешнему виду дела нетрудно было догадаться о том, что собирать его начали давно. Открыв папку, Сергеев увидел большую фотографию молодого мужчины с мясистым носом в полицейской форме. Ниже — фото того же человека в фас и профиль. Затем подпись: Кацюба Григорий Евгеньевич, 1918 года рождения. Далее, на следующей страничке, содержалась биография Кацюбы. Родился он в крестьянской семье. В 1934 году окончил Семилетку и уехал во Владимирскую область. Работал на одном из предприятий. Затем призвали в армию, служил на границе в районе Брестской крепости. В апреле 1941 года комиссовали в связи с перенесенной болезнью Боткина. Остался в Бресте. Там женился. Во время оккупации служил полицаем и держал ресторан в Бресте. В 1945 году был осужден за сотрудничество с фашистами. В 1958 году вновь осужден, теперь уже как фальшивомонетчик на 10 лет. Из колонии бежал. Через год был задержан по подложным документам в Воркуте, где работал шеф-поваром в ресторане «Якорь». За побег добавили три года. Освободился в 1972 году. Приехал во Владимирскую область, где и проживает по настоящее время.

«Богатая биография, — подумал Сергеев. — Такой на все может пойти».

В это время вошел высокий мужчина лет пятидесяти.

— Нашего полку прибыло, — весело сказал он, глядя на Сергеева.

— Так точно, — отрапортовал дежурный. — Как и велели, знакомлюсь с досье Кацюбы.

— Грибов Александр Александрович, — сказал вошедший, протягивая руку Сергееву. — Пошли ко мне в кабинет, потолкуем да чаю попьем.

Грибов сразу понравился Сергееву. Приветлив, держится, как с равным, как с единомышленником, не подчеркивая разницы в служебном положении.

— Наши ребята давно знакомы с Кацюбой, — сказал Грибов. — Он заслуживает внимания не только из-за своего прошлого. Есть сведения о том, что Кацюба сбывает время от времени золотишко. Решено арестовать его и провести в доме обыск. Санкцию прокурор дал. Так что сейчас и поедем к Кацюбе. Не возражаешь?

— Нет, конечно, — ответил Сергеев.

— Ну и хорошо. Мои ребятки прелюбопытную для тебя информацию добыли. В воскресенье к нему машина из вашей области приезжала. Случайно один из фотолюбителей запечатлел ее на память. Сына своего фотографировал на фоне машины и ее номер аккуратно зафиксировал. Так что вещественное доказательство получите. — Грибов улыбнулся и добавил: — Ну, а теперь поехали. Нас уже ждут.

Дом Кацюбы находился на окраине города. Он ничем внешне не отличался от других домов, составляющих улицу Парковую. Правда, забор был чуть повыше. Его сделали из широких плотно подогнанных двухметровых досок. По верху шла в два ряда колючая проволока. «Да… — подумал Сергеев, заметив эту проволоку. — Нелегко будет найти общий язык с тем, кто живет за этим забором».