It's not about age (СИ)

Я решаюсь идти за ним. Раз уж он имеет смелость говорить за других неофитов, наверняка держит власть над ними. Тихо пробираясь за мужчиной, я случайно спотыкаюсь и падаю, ударившись коленом обо что-то твердое. Я чувствую, как боль терзает мое колено, и я начинаю стонать. Положив на него руку, ощущаю что-то теплое. Должно быть, это кровь. Я начинаю плакать. То ли от боли, то ли от беспомощности. Мужчина оборачивается, и я слышу, как он тяжело вздыхает. Из леса вновь слышны чьи-то голоса, но я уже не обращаю на них внимание. Мне холодно, страшно и грустно. Мое внимание сосредоточено на незнакомом мужчине, который может мне помочь. Он точно знает где мы находимся и как попасть в город.

«Они уже у флага! Прикрой их!» ― донеслось из леса, и я заметила, как стоящий напротив меня незнакомец расслабился и выпрямился.

― А что за флаг? ― осмеливаюсь поинтересоваться, хотя понимаю, что мой вопрос совсем некстати.

Какое-то время он просто смотрит на меня, а затем идет туда, откуда донесся голос. Я пытаюсь идти за ним, но у меня это плохо получается. Боль в моем колене так и не утихла, поэтому я то скачу на одной ноге, то хромаю. Пытаюсь не отставать, но у меня почти нет сил, чтобы двигаться дальше. Не заметив небольшой бугорок, я спотыкаюсь и вновь совершаю фирменное падение. Отдышавшись несколько секунд, поднимаю голову и вижу, как двое мужчин разговаривают, затем расходятся. На меня надвигается силуэт крупного мужчины, который запнулся об меня у тех кустов. Я совсем обессилена, чтобы подняться на ноги, поэтому я просто лежу на животе и смотрю на то, как он направляется ко мне. Наверное, хочет покончить со мной, убив или покалечив. Но незнакомец проходит мимо, подходит к упавшему дереву, которое обогащено большими палками и уже засохшими листьями. Ломает палку, но зачем? Лишив мертвого дерева одной из его рук, он счищает с нее мелкие сучки и кидает мне.

― Обопрись на нее всем телом и поднимись на ноги. Потом используешь ее в качестве опоры во время ходьбы. Ясно? ― говорит он весьма уверенно, а значит, хочет мне помочь. Я делаю все, как он сказал и поднимаюсь, облокотившись об палку. Затем смотрю на него и пробую сделать несколько шагов, которые достаются мне с весьма мучительной болью. А может, не такой уж и мучительной. Но болевые ощущения все равно есть. ― Тебе повезло, потому что сегодня нам по пути. Если хочешь выжить во время дороги домой ― выполняй все то, что буду говорить я. Ясно тебе? ― произносит он, глядя по сторонам.

Я киваю и приближаюсь к нему.

― Меня зовут Гвендолин, кстати, ― говорю я ему так тихо, что боюсь, что он не услышит меня. Он молчит. Значит, точно не услышал. Вздохнув, я медленно иду дальше. ― А как тебя зовут? ― осмеливаюсь спросить я, хотя не рассчитываю на ответ.

― Эрик, ― отвечает он.

Я улыбаюсь и молча иду за ним.

========== IV. Eric ==========

Темно, хоть глаз выколи. И черт меня дернул связаться с этой беспомощной калекой. Боковым зрением замечаю, что она медленно плетется, и замедляю шаг.

― Ну, ты скоро там, беспомощная? Или тебя оставить тут?

Перепуганный взгляд, и она идет быстрее, а я ухмыляюсь. Захотела в город ― пусть терпит. Не понесу же я ее на руках. Через пару минут мы выходим к железнодорожным путям, шпалы которых напоминают мне мертвые тела одиноких, задушенных змей. Как ни странно, поезда не слышно. Я ожидаю его прибытия через пять или десять минут, может быть, хотя, по правде говоря, и понятия не имею, когда он прибудет.

― И все же надо было выучить это расписание, ― тихо бормочу под нос.

― Что? ― мой слух режет ее голос.

И до чего же он у нее писклявый, лучше бы она ничего не говорила. Понятия не имею, почему я желаю ее молчания. Проблема не только в том, что ее голос писклявый. Проблема кроется в чем-то другом. Этот голос напоминает мне нечто странное. Нечто-то, что мне только предстоит пережить в дальнейшем, прячущимся за горами, будущем. Это странное чувство таится в ее голосе, хотя может означать что угодно.

― Не с тобой говорил, ясно? Сядь и жди, ― обращаюсь я к Гвендолин, чье имя вспарывает швы моего прошлого.

Гвендолин. Одно ее имя заставляет меня вспомнить ребенка, которого я держал на своих руках, тихо убаюкивая и покачивая. Этот ребенок был не просто младенцем, как для многих, этот ребенок был для меня источником счастья, которое я испытывал при каждом соприкосновении с ее руками, ногами и затылком. Но сейчас передо мной не маленький ребенок, одетый в миленький комбинезон, передо мной незнакомая мне девочка, по имени Гвендолин, которая садится на камень и начинает ковырять свое кровавое колено.

― От того, что ты расковыряешь рану, твое колено не заживет, ― вздохнув, обратился к ней.