Итальянец

Дух Океана призови; пусть он Поднимет бурю! Волны накипают, Вздымаясь в пене, белые валы Бегут по темной зыби; мощный гул Борений слышен. Из полночных туч Покров накинув, Ужас замышляет Преступные деянья. Смутный образ Подобен Смерти, чей таится призрак Во мраке склепа, погружен в раздумья Безмолвные… Смерть выслала гонцов! Доносятся пронзительные клики —

И эхом отозвалось побережье.

Тем временем Эллена, когда ее вынесли из часовни Сан-Себастьян, вынуждена была сесть на лошадь и в сопровождении двоих из похитителей отправиться в поездку, которая, с короткими перерывами, продлилась две ночи и два дня. Определить, куда ее увозят, не было никакой возможности; девушка тщетно вслушивалась, надеясь уловить за спиной топот лошадиных копыт или услышать голос Вивальди, следовавшего, как ее уверяли, той же дорогой.

Лишь изредка тишину нарушали шаги путников; обычно это были селяне, трудившиеся неподалеку на виноградниках или в оливковых рощах; некоторые из встречных направлялись в соседний город на ярмарку. Кавалькада спустилась с гор на обширные низины Апулии, а Эллена по-прежнему ничего не знала о том, что ее ожидает. Небольшую долину, где очутились путешественники, с севера и востока затеняла горная цепь Гаргано, вдающийся в Адриатику апеннинский отрог; пейзаж оживлял раскинутый на долине лагерь, но не военный, а пастушеский: здесь останавливались пастухи, которые вели свои стада в горы Абруццо.

Пастухи своим дикарским обликом мало чем отличались от стражников, сопровождавших Эллену, однако нежное звучание их сельских инструментов — флажолетов и барабанов — свидетельствовало о нравах более цивилизованных. Стражники сделали привал, чтобы подкрепиться козьим молоком, ячменными лепешками и миндалем, и Эллена убедилась, что, как и все встреченные ею ранее горные жители, пастухи гораздо приветливей, чем можно было ожидать по их виду.

Когда идиллический отдых на лоне природы подошел к концу, путь Эллены и ее спутников на протяжении нескольких лиг пролегал в безлюдной глуши; лишь там и сям попадались давние следы человеческого присутствия — башни разрушенных крепостей; полускрытые среди зарослей, они высились на пологих склонах, к которым приближались странники. На исходе второго дня путешествия стражники направили лошадей к лесу, который Эллена давно уже заметила издалека; он одевал кручи горного отрога Гаргано. Путники стали углубляться в лес по тропинке (названия «дорога» она не заслуживала), которую обступали дубы и гигантские — вековые, судя по всему, — каштаны; их тесно переплетенные ветви образовывали почти что сплошной полог. Царивший здесь сумрак и разросшиеся под тенистым покровом подладанник, можжевельник и мастиковое дерево придавали чащобе вид дикий и пугающий.

С возвышенности, где деревья росли не так густо, Эллена увидела, что лес покрывает все вокруг, взбираясь на холмы и спускаясь в долины, и простирается до самого побережья Адриатики, замыкающей горизонт. Берег, крутой и скалистый, изгибался, образуя залив. У края вод вставали горные вершины, густо поросшие лесом, и огромные нагие мраморные утесы, внушавшие трепет даже издалека; они вторгались в глубь залива, противостоя неиссякаемой ярости волн. За полосой берега, насколько хватал глаз, громоздились, одна другой выше, остроконечные горы, темные от листвы. При виде этих пустынных просторов Эллене представилось, что отныне она навеки отторгнута от общества себе подобных. Она была спокойна, но не потому, что смирилась, — она просто устала горевать. Мысли о прошлом, равно как и о будущем, вызывали в ней притупившееся, потерявшее уже остроту отчаяние.

Путь через чащу продолжался уже несколько миль; лишь изредка то один, то другой стражник, прервав молчание, обращался к своему товарищу с вопросом или указывал на перемены, происшедшие со времени их последней поездки. Наконец начали сгущаться сумерки.

Только рокот бившихся о скалистые берега волн сказал Эллене о том, что близко море; достигнув возвышенного места, которое служило, однако, всего лишь подножием двух тесно соседствовавших лесистых гор, Эллена с трудом разглядела внизу темно-серые воды залива. Тут она осмелилась спросить, далеко ли еще добираться и не предстоит ли ей продолжить путешествие на одном из суденышек — по всей видимости, рыболовных, — что стояли у берега на якоре.

— Теперь недалеко, — ответил один из стражников угрюмо, — уже близок конец ваших странствий и отдых.