Итальянец

Компания, проводившая время внизу, просидела там полночи. Временами сквозь прерывистый плеск волн на берегу до Эллены доносились слабые отголоски разговора ее тюремщиков, а стоило скрипнуть двери их комнаты, как девушка настораживалась в ожидании вторжения. Наконец, убедившись, что тишину нарушает теперь один лишь прерывистый ропот воды, Эллена решила, что стражники либо разошлись, либо заснули в той же комнате, где ужинали. Долго гадать об этом ей не пришлось; вскоре до ее чуткого слуха донесся с лестницы звук шагов. Она слышала, как тюремщики достигли ее двери и остановились, как тихо шептались — вероятно, советовались, что делать дальше. Эллена затаила дыхание, но не смогла разобрать ни слова. Только когда один из тюремщиков стал удаляться, другой, слегка повысив голос, произнес ему вслед: «Поищи на столе, у меня в поясе, и поторапливайся». Первый тюремщик вернулся и пробормотал что-то неразборчивое, а его товарищ ответил: «Она спит», — так, во всяком случае, поняла его свистящий шепот Эллена. Потом один из стражников спустился по лестнице, а еще через несколько минут второй также покинул свой наблюдательный пост; Эллена вслушивалась, пока шум волн не заглушил удалявшиеся шаги.

Эллена слегка успокоилась, но ненадолго. Из подслушанных обрывков разговора можно было заключить, что стражник спускался в первый этаж за стилетом своего напарника, — ведь в поясах обычно хранят именно оружие; кроме того, он не желал, чтобы его слова достигли слуха Эллены, — на это указывала фраза «она спит». Поразмыслив над всем этим, девушка вновь замерла в ожидании шагов, но в коридоре было по-прежнему тихо.

На свое счастье, Эллена не знала о том, что в стене ее комнаты существовала дверца, устроенная так хитроумно, что открывалась она совершенно беззвучно и что убийца мог скрытно проникнуть таким путем в любой час дня или ночи. Девушка предположила, что все в доме отправились почивать, и в ней потихоньку ожили надежды на лучшее; тем не менее она решила не предаваться сну и быть настороже. Она мерила неровными шагами комнату, не единожды вздрагивала от скрипа ветхих половиц, часто возвращалась к двери и прислушивалась. Вскоре через оконную решетку проникли лунные лучи, и в их свете неясно обрисовались какие-то предметы, которых Эллена не заметила при горящей лампе. Несколько раз ей чудилось, что к матрасу скользнула непонятная тень; леденящий ужас сжимал сердце, и она замирала, вглядываясь; однако стоило померкнуть лунному свету, и видение неизменно исчезало, ибо населить призраками полную темноту фантазия оказывалась бессильна. Если бы она не знала, что ее дверь заперта, ей бы казалось, что она видит, как крадется к ее ложу убийца, предполагающий застигнуть ее во сне. Впрочем, вполне вероятно, сцена, созданная воображением, могла повториться в действительности — мысль об этом пугала девушку до полусмерти. Эллена вновь, затаив дыхание, вслушивалась, но к шуму волн не примешивалось ни единого постороннего звука; оставалось признать, что в помещении, кроме нее самой, никого нет. Однако убедить себя в этом окончательно девушке не удалось; приближаться к окутанному мраком ложу она все же не осмеливалась. Бессильная побороть свои опасения, Эллена решила ждать у окна, пока в помещении не станет светлее, а на душе — спокойней; тем временем она наблюдала постепенно проступавшую из мрака панораму. Луна вставала над бескрайним неспокойным океаном; волны разбивались в пену о прибрежные скалы, видневшиеся внизу, и отступали далеко от берега, влача свои длинные белые гребни. Эллена прислушивалась к их мерному торжественному рокоту; величие безлюдного простора даровало ей некоторое успокоение; она наблюдала, прильнув к решетке, как высоко восходит на небо луна, как на востоке забрезжила заря, подкрашивая пурпуром облака.

Когда в комнате стало светло, Эллена почувствовала себя в безопасности и прилегла на постель; тут усталость взяла наконец верх над тревогой, и девушка ненадолго забылась сном.

Глава 8

Все ж я страшусь тебя: зловещ твой вид, Когда вращаешь ты глазами дико.

Ты губы искусал немилосердно —

И, жаждой крови обуян, трепещешь: Недобрые предвестья! Но, надеюсь,

Не мне они грозят.

Шекспир

Громкий шум пробудил Эллену от глубокого сна; вскочив с матраса, она осмотрелась с испугом и ужасом: к ней постепенно возвращалась память о происшедшем накануне. Грохот засовов стих, и в дверь просунулась голова Спа-латро; произошло это раньше, чем Эллена успела осознать, что находится на положении заключенной в одиноком доме на морском берегу, а вошедший — не кто иной, как ее тюремщик. Когда же мысли девушки прояснились, печальная действительность преисполнила ее душу такой тоской и ужасом, что под этой изнурительной тяжестью Эллена дрогнула и вновь рухнула на матрас, не спросивши о причине столь внезапного вторжения.