Итальянец

Сказав это, Эллена содрогнулась и вновь обернулась назад, чтобы проверить, следует ли за ней Спалатро. Не обнаружив его, она с удивлением и радостью поняла, что перед ней открывается возможность бегства, но вдруг заметила монаха, молча бредущего среди нависших над берегом утесов. Инок, закутанный в черное одеяние, по всей видимости, всецело ушел в раздумья, взгляд его был устремлен долу.

«Мысли этого человека, надо полагать, посвящены предметам достойным и богоугодным, — подумала Эллена, разглядывая незнакомца с изумлением и некоторой надеждой. — К монаху священного ордена я могу обратиться без боязни. Вероятнее всего, помощь ближнему для него не только обязанность, но и призвание души. Могла ли я ожидать, что на этом безлюдном берегу обрету такого святого заступника! И монастырь его, как видно, неподалеку!»

Монах приближался, не поднимая головы; Эллена двинулась ему навстречу, от волнения едва переставляя ноги. Будучи уже совсем рядом, монах искоса оглядел ее; он по-прежнему прятал лицо, но под тенью капюшона девушка различила большие глаза и всю верхнюю часть его своеобычной физиономии. Вера в его защиту стала покидать Эллену; она заколебалась, не находя в себе сил ни заговорить, ни встретиться с незнакомцем взглядом. Монах молча прошествовал мимо, не выказав при этом ни единого признака любопытства или удивления. Нижняя часть его лица оставалась скрытой за складками ткани.

Эллена остановилась и решила подождать, пока он отойдет, а затем попытаться достигнуть деревни и обратиться с мольбой о помощи к ее обитателям, не полагаясь на содействие подозрительного незнакомца. Но тут же сзади раздались шаги: монах вновь приближался. Он выступал, как и раньше, надменно, но при встрече смерил Эллену лукавонастороженным косым взглядом. Его лицо, да и весь облик произвели на нее впечатление столь отталкивающее, что она вновь не нашла в себе решимости воззвать к состраданию незнакомца, а, напротив, отшатнулась от него, как от врага. Гигантская, молчаливо шествовавшая фигура внушала ужас, поражая мощью и коварством. Монах медленно удалился и скрылся среди скал.

Эллена повернулась в намерении, пока поблизости нет Спалатро, поспешить в отдаленную деревню — о причинах загадочного отсутствия своего тюремщика ей недосуг было раздумывать. Но она не успела отойти далеко, как перед ней вновь оказался монах. Девушка вздрогнула и едва удержалась от крика; монах же оглядел ее еще пристальнее, чем прежде. Он помедлил в неуверенности (так показалось Эллене), а потом вновь прошел мимо. Смятение Эллены росло: инок удалялся по той самой тропинке, которой она собиралась бежать, а следовать за ним ей было так же страшно, как возвращаться в темницу. Внезапно монах поменял направление и вскоре снова прошел мимо нее; Эллена поспешила вперед. Опасаясь преследования, она обернулась и увидела, что незнакомец беседует со Спалатро. Оба медленно зашагали вперед, по всей видимости, совещаясь на ходу, затем Спалатро заметил, что Эллена удаляется чересчур поспешно, и окликнул ее, требуя, чтобы она остановилась. Этого призыва, эхом прогремевшего в скалах, трудно было ослушаться. Эллена бросила взгляд на хижины, безнадежно далекие, и замедлила шаги. Спалатро вдруг снова исчез, а монах оказался перед ней. Он взглянул на девушку так угрюмо, что она в испуге задрожала и отступила назад, хотя, не будучи прежде знакома со Скедони, не могла утверждать уверенно, что перед ней враг. Монах был взволнован, и взгляд его стал еще мрачнее.

— Куда ты направляешься? — спросил монах голосом, сдавленным от волнения.

— Я хотела бы знать, отец, кто задает мне этот вопрос? — отозвалась Эллена, стараясь казаться спокойной.

— Куда ты направляешься и кто ты? — повторил монах уже суровей.

— Я несчастная сирота, — с глубоким вздохом отвечала Эллена, — и если, как можно судить по вашему облачению, милосердие вам не чуждо, вы должны отнестись ко мне с состраданием.

— Кого же и чего ты опасаешься? — продолжил Ске-дони после краткого молчания.

— Мне приходится опасаться… за свою жизнь, — сказала Эллена колеблясь.

По лицу ее собеседника пробежала тень.

— Твою жизнь? — проговорил он с видимым удивлением. — Кому же она нужна?

Слова эти поразили Эллену.

— Несчастная букашка! Кому придет в голову раздавить тебя?

Вместо ответа Эллена в изумлении воззрилась на монаха. Интонация его речи вызывала еще большее недоумение, чем смысл слов. Испуганная его поведением, как и сгущавшимся мраком и громоподобным шумом прибоя, Эллена отвернулась и вновь побежала к деревне, по-прежнему очень далекой.

Вскоре монах догнал беглянку, грубо схватил ее за руку и вопросил, напряженно глядя ей в лицо:

— Кого ты боишься, скажи: кого?

— Об этом я не осмеливаюсь сказать. — От страха Эллена едва держалась на ногах.