Итальянец

— Как! — воскликнул рассерженный сообщник. — Выходит, вам тоже не хватило храбрости, синьор? Раз так, то пришел мой черед показать, что я не трус, как вы все время говорите, — сделаю-ка я все сам.

— Негодяй! Дьявол! — завопил Скедони и схватил головореза за глотку, как будто хотел его уничтожить; вспомнив, однако, что рвение подручного не выходит за рамки его же собственных недавних указаний, Скедони забыл о своей ярости, выпустил Спалатро и прерывающимся голосом, без тени прежней злобы, велел ему идти спать.

— Завтра, — добавил он, — я с тобой еще поговорю. А пока что мои намерения переменились. Ступай!

Оправившись от страха и изумления, Спалатро только собрался выразить негодование, но вынужден был подчиниться повторному, громоподобному приказу своего нанимателя, который захлопнул за ним дверь с такой яростью, как будто избавился от человека ему ненавистного. В его отсутствие Скедони вначале стал дышать свободнее, но затем припомнил, как Спалатро хвалился только что своей удалью, и стал опасаться, как бы тот, с целью показать себя, не совершил преступление, на которое не решался вначале. При мысли о том, что такое возможно — а то и уже свершилось, — Скедони бросился в коридор и обнаружил Спалатро у потайной лестницы. Каковы бы ни были намерения последнего, его облик да и поведение внушали тревогу. Завидев Скедони, он обратил к нему угрюмое, злобное лицо; на оклик, равно как и на вопрос о том, что ему здесь понадобилось, не ответил, требованию же удалиться к себе не спеша повиновался. Скедони последовал за ним и запер дверь его комнаты снаружи, затем поднялся к двери Эллены и обезопасил ее от вторжения. По возвращении в свою комнату монах не отошел ко сну, а предался мучительным угрызениям совести; он все еще дрожал от ужаса, подобно человеку, который едва-едва отпрянул от края пропасти, но продолжает измерять бездну взглядом.

Глава 10

Их пролегает путь Сквозь лес глухой по спутанным тропам; Кивки тенистых крон внушают ужас Скитальцам одиноким, заплутавшим.

Мильтон

Оставшись одна, Эллена принялась припоминать все, что Скедони счел нужным сообщить касательно ее семейства; когда она сопоставила эти сведения с теми, что получила от покойной синьоры Бьянки, то никаких противоречий между ними не обнаружила. Но и по сию пору Эллена слишком мало знала о себе и своих близких, чтобы понять, почему тетушка умолчала о некоторых обстоятельствах, раскрывшихся лишь сейчас. Из рассказов синьоры Бьянки Эллена знала, что ее мать вышла замуж за знатного юношу из рода Маринелла, обитавшего в герцогстве Миланском; что брак этот был несчастлив, а саму Эллену еще при жизни матери доверили попечению синьоры Бьянки, единственной сестры графини. Об этом событии, а также и о матери у Эллены не сохранилось никаких воспоминаний, ибо детские горести и потери изгладились из ее памяти благодаря доброте и заботе тетушки; она помнила только случайность, благодаря которой после смерти синьоры Бьянки обнаружила в ее кабинете портрет с именем своего отца. На вопросы о том, что побуждает ее к скрытности, синьора Бьянки всегда отвечала, что причиной тому тяжелые обстоятельства, в каких оказалась ее семья; из дальнейших расспросов по поводу судьбы своего отца Эл-лене удалось узнать, что он умер, когда она была во младенчестве. Миниатюрный портрет, попавший в руки Элле-не, Бьянки нашла в свое время среди безделушек покойной графини, своей сестры, и имела намерение передать Эллене в будущем, но не ранее, чем удостоверится, что та сможет хранить тайну. В то время синьора Бьянки не сочла возможным объясниться подробнее, когда же настал ее смертный час, она, судя по всему, желала бы открыть больше, но — увы! — чересчур поздно.

Многие обстоятельства, упомянутые Скедони и синьорой Бьянки, совпадали; их рассказы не противоречили один другому ни в чем, за исключением предполагаемой смерти отца Эллены. При всем том Эллена не переставала изумляться, более того — временами даже не знала, верить ли тому, что поведал ей Скедони. В противоположность ей Скедони не выказал ни малейших признаков удивления, когда узнал, что Эллена всегда была убеждена в том, что ее отец уже много лет покоится в могиле; правда, когда Эллена задала вопрос, жива ли ее мать, то как его уверения, так и его печаль подтвердили то, что она уже знала со слов синьоры Бьянки.