Итальянец

— Даже одного было бы достаточно, синьор, и если бы вы позволили мне говорить без помех, то успели бы уже об этом узнать.

В ответ на дерзость собеседника Скедони ограничился тем, что нахмурил брови.

— Дело в том, синьор, что, кроме барона Камбруска, это злодеяние совершить было некому; другого такого нечестивца в наших краях не водилось. Достаточно вам этого основания, синьор? Что это вы так смотрите на меня? Так бы, наверное, и сам барон на меня глядел, если бы послушал, что я говорю.

— Рассказывай короче, — потребовал Скедони, едва сдерживаясь.

— Ну что ж, синьор, начну сначала. С тех пор как Марко впервые появился у нас в городе, минуло уже немало лет. И вот как-то ночью, когда бушевала буря…

— Об этом можешь не рассказывать, не трудись, — вмешался Скедони. — Приходилось ли тебе, друг мой, самому видеть барона, о котором шла речь?

— Ну вот, к чему было просить рассказать вам эту историю, синьор, если вы ее уже знаете? И зачем это я тогда здесь сижу зря!

— Как странно! — сказал коварный Скедони, не обращая внимания на слова собеседника. — Если все знали, что этот Спалатро такой негодяй, то почему же никто не попытался привлечь его к суду? Как это произошло? Видно, это все же одни досужие разговоры.

— Ну, вы знаете, синьор, как бывает: это касалось всех — или никого; никто ничего не мог доказать, и хотя все поверили в правдивость этой истории, как будто видели все собственными глазами, но дойди дело до суда — и это не годится без доказательств. Да вы и без меня знаете: в девяти случаях из десяти доказать ничего нельзя, но это не мешает людям верить!

— А тебе бы, выходит, хотелось, чтобы этого человека наказали за убийство, которого он, вероятно, не совершал?

— Убийство? — повторил крестьянин.

Скедони на несколько мгновений замолк, а потом произнес:

— Ты разве не говорил, что речь идет об убийстве?

— Я ни словом об этом не обмолвился, синьор.

— Что же это было за преступление в таком случае? — спросил исповедник после новой паузы. — Ведь ты упоминал о чудовищном преступлении; что же это, если не убийство? — Когда Скедони произносил последнее слово, губы его задрожали.

Крестьянин не отвечал, только пристально смотрел на исповедника, а затем повторил:

— Разве я поминал убийство, синьор?

— Тогда рассказывай, что ты имел в виду, но только в двух словах, — высокомерно потребовал исповедник.

— Эту историю в двух словах не расскажешь, синьор.

— Ладно-ладно, короче.

— Как это возможно, когда история такая длинная!

— Я не намерен более тратить время впустую, — сказал Скедони, вставая.

— Хорошо, синьор, я постараюсь. Как-то в бурную декабрьскую ночь Марко Торма вышел в море порыбачить. Марко был старый человек, синьор; он жил в нашем городе, когда я был еще мальчишкой. Я только немного помню его, а вот мой отец знал его хорошо; он любил старого Марко и все говорил, бывало…

— Не отвлекайся, — одернул проводника Скедони.

— Да я и так рассказываю как могу быстро, синьор. Когда все произошло, старый Марко жил не в городе, а в каком-то, не припомню каком, месте у побережья. Как же оно называлось? Что-то вроде…

— Ну, так что же случилось с этим старым дурнем?

— Неправда ваша, синьор, он был не дурень, вы и сами это скоро увидите. В то время, синьор, Марко жил не помню в точности где и промышлял рыбалкой — потом-то настали для него лучшие времена, но это к делу не идет. Старый Марко вышел на промысел, ночь выдалась бурная, и представляю себе, как он радовался, когда добрался до берега. Темень была хоть глаз выколи — так же темно, думаю, как прошлой ночью, — и он пробирался так быстро, как мог, вдоль берега с корзиной рыбы, но все же в потемках сбился с дороги. Дождь хлестал, дул ветер, а Марко все брел, не встречая ни огонька, и не слышал ничего, кроме плеска волн, которые, как иной раз казалось, грозили смыть его и унести с собой. Он старался держаться от них подальше, но помнил, однако, что берег окаймляют высокие скалы, и, понятное дело, опасался удариться о них головой, если отойдет чересчур далеко. Но мало-помалу он подобрался к ним вплотную, нашел сухое местечко и решил пока дальше не идти. Я слово в слово повторяю вам рассказ своего отца, а тот узнал все от самого Марко.

— Подробности ни к чему, ближе к делу.

— Ну вот, синьор, только старый Марко улегся поудобнее под нависшими утесами, как ему почудились шаги, и он, бедняга, конечно же, поднял голову, словно в этой темнотище что-нибудь можно было разглядеть; осталось только навострить уши — слышит, и правда кто-то идет; Марко, однако, голос подавать не собирался, пока те люди не подойдут поближе. И вдруг старик видит, что в его сторону движется огонек, вот он поравнялся с Марко, и тот разглядел на земле чью-то тень, а вслед за тем и самого человека, который шел вдоль берега с тусклым фонарем в руках.

— Ну-ну, ближе к делу.