Итальянец

В кабинете военно-морской разведки Гарри Кампелло застает Тодда и Моксона, а также капитана второго ранга, низкорослого и худого человека, которого полицейский знает в лицо, – шотландца по имени Кёркинтиллох. За окном видно, как в порту дымятся останки нефтяного танкера, подожженного накануне; а подальше, в центре внутренней гавани, виднеется «Найроби», наклонившийся на правый борт, утопленный по планширь, с торчащими из воды трубами и надстройками. По словам Тодда, который утром обследовал корпус со своими водолазами, крейсеру нанесен огромный ущерб – пятиметровая пробоина под ватерлинией. Даже если его удастся оттащить в ремонтный док, «Найроби» еще долго не восстановит мореходные качества. Возможно, до конца войны.

– Каких-то несколько человек пустили на дно почти двадцать тысяч тонн, – сожалеет Кёркинтиллох, – и при этом легко отделались.

– Вообще-то, двоих мы убили, насколько мне известно, – напоминает Моксон.

Шотландец смотрит на него осуждающе:

– Не пытайтесь меня этим утешить. – Он поигрывает красно-синим карандашом, постукивает им по папке с надписью «Совершенно секретно». – На «Хайбер-Пасс» двое убитых и один пропал без вести.

– А на крейсере? – интересуется Кампелло.

– Ни одного, там даже нет тяжелораненых. Предупреждение итальянцев пришло вовремя, и все собрались на палубе. Внизу никого не было, когда раздался взрыв.

– Слава богу.

– Лучше не скажешь.

Звонит телефон, и Кёркинтиллох отвечает. Внимательно слушает, вешает трубку и поднимает брови.

– Сейчас придет капитан «Найроби», – объявляет он. – Его зовут Фрейзер. Он хочет посмотреть в глаза итальянцам, до того как мы их увезем.

– Мать вашу. – Моксон свистит сквозь зубы. – Предвкушаю.

– Поставь себя на его место, ну?.. Корабль, которым ты командуешь, взорвали, и отнюдь не во время героической битвы. А когда он печально болтался в порту, пришвартованный к бую.

Ройс Тодд, не говоря ни слова, задумчиво поглаживает бороду. В отличие от других офицеров, одетых в безупречную военную форму, командир британских водолазов сидит в мятых брюках и в грязной рубашке цвета хаки.

– Это не его вина, – наконец произносит он.

Кёркинтиллох смотрит на него холодно и с упреком:

– Если ты командир и твое судно потопили, это всегда твоя вина, пока военно-морской трибунал не докажет обратное.

Моксон злобно кривится:

– Он им глаза выцарапает, этим сукиным сынам.

– Надеюсь, что нет, – строго перебивает Кёркинтиллох. – Он правила знает.

– Они так ничего и не говорят? – спрашивает Кампелло.

– Ни полслова.

– Вы их совсем никак не прижимаете?

– Что значит «прижимаете»? – усмехается Моксон.

– Вы меня поняли.

– А ты уже прижал испанскую девицу?

– Не сильно, насколько могу.

– Вот и мы – насколько можем… Причем мы можем гораздо меньше. Ты не представляешь, как мы завидуем гражданским службам.

– Ее надо привести сюда, – требует Кёркинтиллох. – ВМФ желает задать ей несколько вопросов, хотя бы для порядка.

Полицейский соглашается:

– Нет проблем, я приведу. Но вы только потеряете время.

– Она не призналась в связях с итальянцами?

– Ни в этом и ни в чем другом… Елена Арбуэс даже кусается, не раскрывая рта.

– А ты действительно был настойчив? – не унимается Моксон.

– Боюсь, недостаточно. Но вы, в таких красивых мундирах, с этими вашими знаками различия, вряд ли хотите узнать подробности…

Офицеры переглядываются, и Кёркинтиллох досадливо откашливается.

– Абсолютно не захочется, – подтверждает он. – Надеюсь, однако, она в состоянии…

– Презентабельном? – уточняет Моксон.

Кампелло саркастически улыбается и закуривает сигарету.

– Она нетронута и чиста, аки голубка.

И почти слышит, как остальные вздыхают с облегчением. Все вы заслуживаете поражения в войне, думает про себя полицейский. Иногда я думаю, оно было бы вам поделом.

– Приятно слышать, дорогой Гарри, – говорит ему Моксон. – Вот и оставь нас в полагающейся нам по чину неосведомленности.

Полицейский на мгновение задумывается, выпустив через нос сигаретный дым.

– Как же меня бесит, – говорит он наконец, – что эти два баклана такие довольные… Радуются.

– По-моему, они слишком устали и уже ничему не радуются, – рассудительно замечает Кёркинтиллох. – Впрочем, пожалуй. Они вполне удовлетворены.

– Я бы на их месте был таким же, – вставляет Тодд.

Остальные смотрят на него как на червяка редкой разновидности.

– Парень, ты, видимо, с другой планеты прилетел, – говорит Моксон.

– А куда их отправят? – спрашивает Кампелло. – Их будет судить военный трибунал?

– Нет смысла, – отвечает Кёркинтиллох. – Это вражеские моряки, на них военная форма, при них воинские удостоверения. Их не в чем упрекнуть.

– Но на танкере есть погибшие…

– Это законные действия военного времени. Судно под вражеским флагом атаковано в порту врага. С точки зрения техники и морали – все чисто.

– Наши диверсанты, если удается, поступают с ними точно так же, – говорит Тодд. – А то и грязнее.

– То есть они уйдут, не заплатив.

Кёркинтиллох снова постукивает карандашом по папке.

– Так только кажется… Они отправятся в военную тюрьму на Уиндмилл-Хилл. А когда закончится бумажная волокита, отправим их в лагерь для военнопленных.