Итальянец

– В любом случае, – продолжает капитан-лейтенант, – если кто-то из нас не достигнет назначенной цели, любое судно большого тоннажа на территории порта нам подойдет. Предпочтительно нефтяной танкер, поскольку пожар причинит значительный вред портовому оборудованию. – Он указывает на фотографию. – Там есть танкер на десять тысяч тонн, называется «Хайбер-Пасс».

– Это где? – интересуется Скуарчалупо, склонившись над картой.

– Здесь. – Капитан-лейтенант показывает. – Пришвартован к Южному молу, рядом с «Луконией».

Младший лейтенант Арена смотрит на часы.

– Время выхода?

– Двадцать два ноль-ноль, луна убывающая, света почти нет. Если море будет спокойным, как мы ожидаем, пересечем бухту всего лишь за полтора часа.

От оптимизма этого «всего лишь» у Скуарчалупо все внутри переворачивается. Понятно ведь, что может обернуться гораздо хуже. Они могут затратить вдвое или втрое больше времени, или майале может потерпеть аварию, или в ребризере закончится кислород. Или англичане обнаружат их раньше времени и всех перебьют прямо в море. Может случиться, хмуро заключает он, бесконечное количество черт знает чего.

От всех этих соображений пустота внутри только растет, с того самого момента, как Маццантини объявил об операции. То же самое наверняка чувствуют все, от капитан-лейтенанта до последнего члена группы, и даже его товарищ Тезео Ломбардо, самый молчаливый и сдержанный из них: как будто что-то в груди сжимается, хотя все, как и он сам, сохраняют невозмутимый вид, понимая, что остальные нет-нет да и поглядывают друг на друга. Скуарчалупо инстинктивно касается медальона на шее. Чтобы никто не заметил, он ерзает на стуле и достает сигареты. Одно дело, когда страх – это нечто терпимое, почти рутина, и другое дело – не чувствовать его совсем. Хотел бы я видеть здесь моего товарища Бенито, думает Скуарчалупо. Моего Дуче. Когда впереди у тебя три мили воды и ночь, а в конце, вполне возможно, и англичане.

– У нас есть поддержка на суше?

Люди с Вилья-Кармела будут наблюдать за испанским берегом, если кто-то решит спасаться вплавь. И нет необходимости напоминать: если придется оставить майале, ее необходимо уничтожить. Средства индивидуальной защиты, будь то комбинезон Беллони или ребризер, не должны оказаться в руках врага. Ввиду возможности плена все надевают под прорезиненный костюм форму Королевских военно-морских сил с соответствующими знаками различия и воинскими документами в кармане. И еще: у каждого при себе три фунта стерлингов золотом на случай, если окажется на суше или на нейтральном судне, – подмазать ситуацию.

Оператор Маццантини, старший матрос Тоски, поднимает руку:

– В течение дня будет там контроль на случай перемещения целей?

Капитан-лейтенант поворачивается к Ломбардо и смотрит испытующе, словно вопрос обращен именно к нему. Все с любопытством следуют его примеру.

– Предусмотрено, что нас проинформируют, – отвечает тот, не отрывая взгляда от фотографий крейсеров.

– Сообщение в полдень, так? – спрашивает Маццантини.

– Да.

– Как мы и просили?

– По телефонной связи. Потом информацию передадут на границе.

– Прекрасно. Но на этот раз ты не можешь идти… Надо предупредить людей с Вилья-Кармелы.

– Уже сделано.

Офицер не отрывает от Ломбардо пристального взгляда.

– Ты уверен во всем и во всех?

– Совершенно уверен, капитан-лейтенант.

И тут Скуарчалупо осеняет: ночное увольнение, мотоциклетные очки, таинственные намеки. Опять она, делает он вывод, вот в чем секрет. Высокая испанка. Женщина из Ла-Линеа.

– У английских дозорных что-то изменилось? – интересуется Кадорна.

– Ничего особенного, – отвечает Маццантини. – Накануне система патрулей та же, каждые десять-пятнадцать минут – глубинные бомбы в случайных местах.

– Случайных, – ворчит Скуарчалупо.

Маццантини строго смотрит на него:

– Да, именно так. У тебя какие-то возражения, Дженна?

– Никаких, капитан-лейтенант. – С сигаретой во рту неаполитанец поднимает руки, будто сдается. – Никогда не выигрывал в лотерею, а там тоже все случайно… Ничего себе будет совпадение, если сегодня словлю.

Все смеются, включая Ломбардо. Это способ снять напряжение. Они смеются и никак не могут перестать, как смеялись бы сейчас по любому поводу. Им это необходимо.

Маццантини указывает на материалы, разложенные на столе:

– У вас полчаса, чтобы все изучить. Отпечатайте у себя в мозгу каждую позицию и каждое препятствие… И с этого момента никто больше не сойдет на сушу. Остаток дня отдыхайте. В двадцать ноль-ноль у нас медосмотр, еще через час экипируемся. Проверьте клапан сжатого воздуха, помпу быстрого погружения и глубиномер, которые подвели вас во время последних операций. После инструктажа зарядите все батарейки, проверьте всё, от генераторов до парового котла.

– Мы можем оставить письма, капитан-лейтенант? – спрашивает Тоски.

– Конечно, но не пишите на них даты. Ферольди соберет их перед нашим выходом. И полагаю, у всех составлено завещание. – Он указывает на сейф, прикрепленный к переборке. – Всё положите туда, как в прошлый раз… Вопросы есть?

Скуарчалупо поднимает руку: