Итальянские альпийские стрелки на Русском фронте 1942–1943

Один из тяжелых пулеметов «Бреда», Альберто Крочи, возможно даже последний из оставшихся, начал стрелять совсем близко и несколько приободрил нас. Он был единственным нашим оружием. Нашел первый валенок, вот он. «Быстрее, – кричит мне Вентуроли с порога, – двигайтесь, сейчас придут русские», нахожу второй валенок и вскакиваю на ноги. Дверь была широко раскрыта, и в комнату ворвался поток морозного воздуха. В дверном проеме были видны косые очереди трассирующих пуль. Каждая трассирующая чередовалась с десятком, по крайней мере, обычных пуль без подсветки.

/…/

Русские наступали с трех сторон, оставался свободным только один проход по направлению на восток. Шли в быстром темпе, видя не больше, чем на триста метров перед собой, в первых лучах дня, что требовало особого внимания от идущих впереди. «Необходимо прорваться», – говорили мы. Я только заметил, что оказался без перчаток, которые оставил в избе. Остановился, понимая, что без перчаток я очень быстро обморожу руки. Но не решался вернуться, так как та завеса из трассирующих пуль сейчас была более интенсивная и опасность постоянно исходила от соседней группы изб, теперь уже за нашей спиной. «Пойдем вместе», – сказали Вентуроли и Аполлони. Вернемся, все трое внутрь, хотя соломенная крыша избы уже горела. Аполлони нашел и протянул мне перчатки.

Тропинка, по которой мы отходили, теперь стала непроходимой. Полчаса движения по открытому склону около населенного пункта, который обстреливался небольшими минами из миномета. Один взрыв произошел около немецкой передвижной кухни, установленной на санях, два или три тела лежали рядом с перевернутой дымовой трубой, лошадь оторвалась и убежала по снегу. Мы перемещались бегом вдоль ряда изб, стоящих на гребне обрыва, на спуске, скользя и скатываясь в снег, который доходил высотой выше колен и засыпался в валенки сверху. В последней избе в этом ряду внутри лежали итальянцы и немцы. Двое из них, ближе к широко распахнутой двери закричали: «Закройте! Раус!» Мы вышли и двигались, пригнувшись, по направлению, где находились минометы, разыскав в конце концов нашу группу, которая растянулась на большое расстояние с мулами и санями. Шли очень быстро, пытаясь сократить дистанцию, которая нас разделяла.

В одном месте, через четверть часа после выхода из Шелякино, мы слышали за спиной шум танков. Мы побежали в поле стеблей от подсолнухов, продираясь через густые заросли замерзших кустарников. Танки, два или три, теперь двигались по направлению к группе, которая уже была едва заметна на горизонте. Когда они достигли группы, мы слышали очереди из пулеметов.

Один из танков вновь появился позже справа от нас, на нем восседала группа безоружных альпийских стрелков. «Он захватил штаб», – думали мы. Так казалось в этот момент, и так считали мы несколько лет. В рапортах, которые Вентуроли и я докладывали, вернувшись в Италию, мы сообщали, что штаб дивизии «Юлия» пропал без вести тогда, на рассвете двадцать второго января 1943 года.

В действительности группа, захваченная перед нами, не была штабом «Юлия». Штаб дивизии «Юлия» (то, что от него осталось) вырвался в то утро, но ушел в «ошибочном» направлении и попал в плен двумя днями позже, в Валуйках, которые были основательно заняты советскими войсками. Это мы узнали несколько лет спустя, после возвращения на родину из русского плена нескольких альпийских стрелков.

Пишу в кавычках слово «ошибочном» по отношению к направлению на Валуйки. Ошибочность этого направления в действительности была доказана позднее, после выхода и встречи с колонной советских войск, когда попали в плен оставшиеся в живых. В город Валуйки прибыла половина штаба дивизии «Юлия» после выхода из Подгорного. Перед этим был укрепленный пункт севернее Алексеевки.

Позже решили идти на Валуйки, а в тот день мы были еще свободны в выборе. Решение было принято не только для дивизии «Юлия», но также для других двух альпийских дивизий и для пехотной дивизии «Виченца». Потом случилось, что во время отступления дивизия «Тридентина» изменила курс в направлении на Николаевку по приказу, полученному по радио, исходящему, как считалось, из штаба 8-й армии и подтвержденного с немецкого самолета. Другие три дивизии, или, по крайней мере, их штабы, не получали никаких приказов и продолжали свой марш на Валуйки.