Италия и Византия в VI веке

Третьи, наконец, отбрасывали все положительное в деятельности Тотилы и рисовали его образ лишь черной краской. Они изображали Тотилу злобным и коварным варваром, разрушителем римской культуры, одинаково беспощадным как к врагам, так и к подданным. Эти историки тщательно выискивали все промахи и ошибки Тотилы, всячески стараясь принизить его полководческий талант[577].

В этом разноречивом хоре звучит немало фальшивых нот, немало преувеличений как в излишнем восхвалении Тотилы, так и в неправомерном отрицании его заслуг. Марксистско-ленинская наука применяет иные критерии для оценки исторической роли того или иного политического деятеля.

Признавая одаренность Тотилы, его незаурядный талант полководца и трезвый ум политика, мы в то же время считаем, что не только и но столько эти личные качества выдвинули Тотилу на одно из видных мест среди полководцев и политических деятелей VI в. Личной храбростью, полководческим талантом и политической дальновидностью были одарены и многие другие военачальники и правители того времени.

Историческая роль Тотилы, на наш взгляд, состоит в том, что он, будучи сыном своего века и своего класса, все же в отличие от других остготских правителей искал пути для сближения с широкими слоями италийского населения и на определенном этапе своей деятельности не только допускал, но и содействовал социально-экономическим преобразованиям, объективно наносившим удар по отживающим рабовладельческим отношениям. Вместе с тем привлекая рабов и колонов в свою армию, облегчая налоговый гнет для земледельцев и жителей городов, Тотила и его сподвижники временно улучшали положение довольно широких слоев населения Италии.

Конечно, нет сомнения в том, что, проводя социально-экономические преобразования, остготская знать и ее ставленник Тотила отнюдь не помышляли о создании нового общественного строя, об окончательном покорении института рабовладения, о полном освобождении угнетенных народных масс. Зачастую они лишь были вынуждены законодательным путем оформить те прогрессивные сдвиги в сфере социально-экономических отношений, которые происходили в это время в стране. И все же, поддерживая то новое, передовое, что рождалось в обществе того времени, Тотила и его соратники объективно, независимо от их воли, всей своей деятельностью расчищали путь для дальнейшего развития в Италии более прогрессивного социально-экономического строя — феодализма. В этом мы прежде всего и видим историческое значение правления Тотилы. Именно благодаря этому имя Тотилы вошло в историю среди имен наиболее выдающихся политических деятелей раннего средневековья.

Вместе с тем, мы далеки от идеализации Тотилы, от попыток изобразить его бескорыстным покровителем угнетенных, народным королем, а его социально-экономические преобразования некоей революцией[578]. И дело, конечно, не столько в его личных слабостях и недостатках, сколько в классовой ограниченности его политики. Проводя социально-экономические реформы, Тотила исходил отнюдь не из гуманных идеалов заботы о благе народа, а из вполне реальных политических интересов своего класса.

В исторической обстановке, создавшейся к началу второго периода войны, остготская знать, выдвинувшая Тотилу, и он сам вынуждены были ценой некоторых уступок искать поддержки у народных масс, ибо лишь эта поддержка могла обеспечить им успех в борьбе с таким опасным и грозным врагом, как Восточная Римская империя. В тяжелой войне решались судьбы Остготского государства, и Тотила искал временного союза с народными массами во имя сохранения в Италии господства остготской знати. При этом правительство Тотилы никогда не забывало об интересах остготской знати и шло на уступки в пользу широких масс населения преимущественно за счет римской аристократии, да и в этой политике оно проявляло немало непоследовательности и колебаний.

Нельзя отрицать также и того, что Тотила в течение своего десятилетнего правления совершил немало неоправданных жестокостей и серьезных ошибок как военно-стратегического, так и политического характера. Не приходится, конечно, удивляться и тому, что Тотила, — этот, с точки зрения римских писателей, «грубый и жестокий варвар», — оставался варваром до конца своих дней и что римская культура коснулась его лишь в незначительной степени.

Таким образом, сложная и противоречивая фигура Тотилы, имевшего я сильные и слабые стороны, была рождена бурной эпохой крушения рабовладельческого лира и формирования нового, феодального общества и несла в себе отражение противоречий своего времени.