Юбилейное Вече

Мудрое большинство Юбилейного Веча, почтительно склонив головы перед великим предком россиян, с благодарностью приняло его поучение…

Откликаясь на мысли философствующего русского князя, всматриваясь в ушедшие века планеты, взъерошив оттого седые волосы, Альберт Эйнштейн принялся доказывать всему человечеству, в том числе участникам Веча, абсолютную и даже относительную истину:

– «Никакая цель не важна настолько, чтобы оправдывала недостойные средства её достижения…»

– Это верно, – откликнулся Сократ. – Даже безотносительно ко времени и народам. А что об этом мыслят народы России? Ведь «государство растит людей, прекрасное – хороших, противоположное – дурных».

– Я с этим согласен, – донёсся голос Антисфена, и тут же прозвучал его вывод: – «Государства погибают тогда, когда не могут более отличить хороших людей от плохих».

– Нашему государству это не грозит, – перебивая, по своему обычаю, физиков, лириков и философов, зашумел Никита Сергеевич Хрущёв. – Мы умеем отличать, но, к сожалению, с постыдным опозданием, порой, к несчастью, только посмертно.

Несколько путая от волнения времена и процессы, творец полезных дел, чёрно-белых контрастов и непреодолимых противоречий с присущими ему удальством и близорукостью объявил:

– Каблучным битьём ооновских кресел я мир разбудил от спячки. После чего Петру Первому досталось рушить Берлинскую стену, а Михаилу Горбачёву через брешь в ней распахнуть окно в Европу.

– Было это не так и не этак, да и события во времени переставлены, – поправил Посол Истории крушителя сталинского культа, основателя собственного, дарителя вольнодумства и автора иллюзорных надежд.

Никита Сергеевич с партийной принципиальностью тотчас учёл замечание:

– Неважно, когда и кто что сделал. Главное, что результаты при этом не изменились. Выглянули люди в окно и увидели там жизнь иную, и тогда, и теперь. Ту жизнь, на которую надеялись и надеются сотни лет. И во время Петра Первого, и в годы Михаила, пока последнего. У нас надеются, а за окном живут. Догоним всех и перегоним…

Никита Сергеевич исполнился отвагой и скромно сообщил правителям, участникам Большого Веча:

– Никто из вас не посмел назвать точную дату пришествия светлого будущего, которое все вы уж тысячу лет народу сулите. А я точнейший срок указал – двадцать лет и ни годом позже. Так что отсчитывайте от своего времени этот срок и начинайте коммунизм.

Ободрённое светлой перспективой, но огорчённое сумятицей в мыслях её незабвенного автора, Юбилейное Вече решило всмотреться в поступки руководителей страны двадцатого века. Сразу оговорили – о последнем царе исторической России и первом президенте постбеловежской России не упоминать. Если получится. По причинам, пожалуй, понятным без объяснений.

О Владимире Ильиче говорили многие и разное, но больше сам Владимир Ильич. Говорил красноречиво. Иногда благодарил, чаще упрекал иль критиковал, не взирая на лица и должности. Мудрейшие участники Веча сошлись в единомнении: он – начал. Если оставить вне истории причины, побудившие его это сделать, и результаты, к которым он и его продолжатели пришли, начатое им можно и нужно оценить как значимое для страны. Он начал то, к чему народ стремился тысячу лет. История мира подобного не знает. Многим пришла мысль: мог кто-либо другой сделать подобное, но с иными результатами? Вопрос остался без ответа. Имена людей, которые могли стать столь великими, как Ленин, к сожалению, неизвестны; они стёрты жизнью и политикой двадцатого века, как, впрочем, и другими российскими столетиями. Но есть уверенность: такие люди в стране были тогда и есть сегодня.