Юбилейное Вече

– Во времена царя Алексея Михайловича Россия по значимости занимала в Европе предпоследнее место. Ниже нас только Трансильвания значилась, по-нынешнему будто бы Румыния. Это не моя точка зрения. Это мнение западных властелинов, убеждена, неверное, но зафиксированное в 1648 году актом Вестфальского мира. При нашем правлении, ещё раз напоминаю, и это общеизвестно, Россия стала великой империей… И не только для Европы, но и для мира остального. Нами заложено основание для освобождения балканских и кавказских народов из-под гнёта османов, – освобождения, а не присоединения к России. Наш флот военный и торговый гордо и безбоязненно стал ходить по морям Чёрному и Средиземному. Босфор и Дарданеллы открыты нашим морякам, словно это воды Дона иль Волги. Мы поспособствовали созданию Соединённых Штатов Америки. Помогли юному Конгрессу американскому, приструнив Англию и обуздав её морской разбой, удушающий торговлю молодой страны.

– Ну, понимаешь, – вдруг раздался густой глас из конца двадцатого века, – молодым помогать проще простого, а мы вот, понимаешь, зрелым американцам помогли дружбой с другом Биллом.

Вече отстранилось от того времени, откуда глас послышался. Но Екатерина Великая, сморщив нос, как от табака из табакерки, освежаясь жёстким веером, молвила приговорное:

– Вы, господа державочленители, как посмели с народами-братьями и народами-побратимами размежеваться, границами изрезав их живые сердца? Куда дели Крым, Севастополь, земли причерноморские и другие многие, для державы важные, моими воинами неутомимыми к России трудом и кровью присоединённые? – Не услышав, конечно же, вразумительного ответа, императрица резюмировала: – А что до вашей помощи зрелой Америке, то, кроме долгов им ваших, мы ничего другого не заметили. Как и самих заёмных денег. Правда, ещё заметили толпу иноземных советников непутёвых, научающих ваших сподвижников, как Россию сокращать и обгладывать.

Махнув веером в сторону назойливого гласа, великая императрица, хоть и нелегитимная, но весьма для России полезная, вернулась к начатому до того, как её прервали:

– За тридцать четыре года своего царствования я расширила отечество наше, усовершенствовала бразды правления, учредила нужное в те времена государственное устройство, привела в порядок казну, внедрила новую смету государственных расходов, взрастила армию; строила города, дворцы, храмы и парки, коими Россия по сию пору гордится; допустила во дворянство и армию идеи Просвещения, кои-то и позволили декабристам дошагать до Сенатской площади, а революционному пролетариату ворваться в мои покои Зимнего дворца.

– С Зимним дворцом было проще, чем с «Белым домом», понимаешь, – опять прервал императрицу глас властолюбивых державочленителей. – И покои ваши было легче покорить, чем расстрелять кабинеты парламентские…

Екатерина поняла традиционный намёк на небезупречность её личной жизни и мигом отпарировала:

– На себя посмотрите! Сами каковы! Да и моя небезупречность для человеческой природы поестественней будет, чем ваше питие неуёмное. К тому же мои пристрастия делу государственному помогали, а ваши – совсем наоборот. Мои фавориты меня ради Россию защищали, ширили, крепили, обустраивали. А ваши собутыльники творили и творят обратное. И на чью потребу вы порвали в клоки щит ядерный, копьё космическое, пищали реактивные, меч армейский с флотскими парусами атомными и иное, честь державы охраняющее, её мощь сотворяющее?

Владимир Мономах, в гневе на современных второму миллениуму лиходеев страны, листая страницы своего «Поучения», взволнованно изрёк:

– В народе уйма талантливых людей, знающих тысячелетнюю страну, обладающих способностями умело её реформировать. Вот бы кому доверить сей процесс. Но им до этого ныне, как до небес. Не та номенклатура. Да и локтей не нарастили эти люди для расталкивания конкурентов; всё больше уделяли внимание тем органам человека, что сделали его гомо сапиенс.

Князь Рюрик, успокоившийся было, всполошился вновь… Не глядя, то ли обдуманно, то ли случайно, в сторону настырного гласа державочленителей, повысил свой голос:

– И когда же вы, коллеги, в соответствии с протоколом Большого Веча работать начнёте?

Уязвлённые правители принялись подбирать нужные слова, а в работу включились мудрейшие.

– «Вековыми усилиями и жертвами, – начал подталкивать Вече в нужное русло великий Ключевский, – Россия образовала государство, подобного которому по составу, размерам и мировому положению не видим со времени падения Римской империи. Но народ, создавший это государство, по своим духовным и материальным средствам ещё не стоит в первом ряду среди других европейских народов. По неблагоприятным историческим условиям его внутренний рост не шёл в уровень с его международным положением, даже по временам задерживался этим положением. Мы ещё не начинали жить в полную меру своих народных сил, чувствуемых, но ещё не вполне развернувшихся…»

«Что же делать, чтобы народ начал жить в полную меру своих сил?» – в несчётный раз задумалась История.

Посол Истории в очередном полёте над страной…