Иудея Христа. Рождение новой веры

Большое влияние на мировоззрение молодого Иисуса оказал Иоанн Креститель, или Йоханан ха-Машбиль, как звучало на древнееврейском его подлинное имя. Сам Иоанн не считал себя ни пророком, ни новым воплощением Илии, ни тем более Мессией (Ин. 1: 20–23). Он повторял слова пророка Исайи, называя себя «гласом вопиющего в пустыне», своего рода укором совести народа и видел свое призвание в побуждении людей к праведной жизни. Евангелие от Иоанна называет его «человеком, посланным от Бога; он пришел… чтобы свидетельствовать о Свете, дабы все уверовали чрез него. Он не был свет, но был послан, чтобы свидетельствовать о Свете» (Ин. 1: 6–8). Иоанн был убежденным апокалиптиком: он ждал скорого прихода Мессии, Его суда над народами и конца земного мира. Он находил единственный путь к спасению для человека в покаянии и очищении от грехов. Свое прозвище – «креститель» – он получил от обряда омовения водой, которым он очищал от грехов покаявшихся людей. Иоанн использовал древний иудейский обычай – погружение в воду – в знак очищения от грехов после покаяния. Позднее этот обряд перешел в христианство в качестве одного из элементов крещения человека. Правда Иоанн еще крестил водою, «крещением покаяния», а апостолы уже – Духом Святым (Деян. 1: 5; 19: 4,6). Иоанн Креститель «имел одежду из верблюжьего волоса и пояс кожаный на чреслах своих; а пищею его были акриды (саранча. – И.Л.) и дикий мед. Тогда Иерусалим и вся Иудея и вся окрестность Иорданская выходили к нему и крестились от него в Иордане, исповедуя грехи свои» (Мф. 3: 4–6).

Иоанн считал себя «предтечей», предвестником Мессии, «и проповедывал, говоря: идет за мною Сильнейший меня, у Которого я не достоин наклонившись развязать ремень обуви Его» (Мк. 1: 7). Об этом же предназначении Иоанна говорил и Христос, напоминая слова пророка Исайи: «Вот, Я посылаю Ангела Моего пред лицем Твоим, который приготовит путь Твой пред Тобою», а потом добавил от Себя следующее: «Истинно говорю вам: из рожденных женами не восставал больший Иоанна Крестителя; но меньший в Царстве Небесном больше его» (Мф. 11: 10–11; Лк. 7: 27–28). Иисус рассматривал его как второе воплощение пророка Илии и утверждал, что «он есть Илия, которому должно придти» (Мф. 11: 14). Упоминание об Илии здесь не случайно, так как, согласно библейской традиции, Илия – единственный из древнееврейских пророков, взятый еще при жизни на небо, должен был вернуться накануне прихода Мессии.

Иоанн Креститель был очень популярен и любим среди иудейского народа, по своей известности он явно превосходил Иисуса. Примечательно, что Ирод Антипа, услышав о Христе, прежде всего подумал об Иоанне и сказал: «Это Иоанн Креститель воскрес из мертвых, и потому чудеса делаются им» (Мк. 6: 14). Иосиф Флавий упоминает его как одного из самых уважаемых проповедников в Иудее, который «пользовался огромным влиянием на народ». В отличие от евангельской версии, Флавий объясняет казнь Иоанна не происками жены Ирода Антипы, а страхом самого правителя перед чрезмерно влиятельным праведником (Флавий, Иуд. древн., XVIII, 5, 2). Впрочем, объективно Иоанн находился в более выгодном положении, чем Иисус. Во-первых, он проповедовал в самой Иудее, недалеко от Иерусалима и других густонаселенных центров страны, в то время как главная аудитория Иисуса проживала в малокультурной провинциальной Галилее. Во-вторых, Иоанн происходил из ааронидов – высшего слоя священнического сословия, а Иисус, вероятнее всего, не имел отношения ни к ааронидам, ни к левитам. И хотя в Евангелии от Луки утверждается, что Мария и Елисавета, матери Иисуса и Иоанна, – родственницы, скорее всего, это продиктовано желанием автора соединить Иисуса родством как с ааронидами, так и с Иоанном Крестителем. Здесь Лука преследовал две цели: он хотел придать Христу как можно больший авторитет в глазах иудейских аристократов и священников и в то же время связать Его с самым популярным иудейским проповедником того времени. Однако другие канонические Евангелия не поддерживают эту версию.