Иудейская война

По отступлении евреев римляне, забрасываемые из Антонии камнями, горящими головнями, кусками железа и вообще всем, что только попадалось под руку, установили стенобитные орудия. Ведь евреи, хотя и полагались вполне на крепость стены и относились к римским орудиям с пренебрежением, все-таки хотели воспрепятствовать их установке. Римляне же, со своей стороны, истолковали рвение евреев в защите Антонии как признак слабости стены и, в надежде на непрочность оснований, удвоили усердие. И хотя стена не поддавалась, римляне, не обращая внимания на непрерывный обстрел и угрожавшие сверху опасности, продолжали приводить стенобитные орудия в действие. Несколько воинов, несмотря на свое невыгодное расположение и причиняемые каменными глыбами ранения, образовали из щитов прикрытие и начали руками и рычагами подкапывать основание стены; их усилия привели к тому, что удалось выворотить четыре камня. С наступлением темноты обе стороны прекратили действия, но в эту же ночь в том самом месте, где Йоханан выводил подкоп против предыдущих укреплений, обрушилась стена: подкоп осел, и стена, и без того потрясенная ударами таранов, внезапно обвалилась.

4. Это неожиданное происшествие произвело на обе стороны действие, обратное тому, какого можно было бы ожидать. Евреи, которых непредвиденное падение стены должно было бы, кажется, повергнуть в уныние, отнюдь не лишились присутствия духа, поскольку Антония как таковая от этого падения не пострадала. С другой стороны, радость римлян угасла как только они обнаружили еще одну стену, возведенную людьми Йоханана прямо позади первой. Правда, не приходилось сомневаться, что взять эту стену будет гораздо легче первой, так как громоздившиеся перед ней развалины значительно упрощали подъем; следовало ожидать, что она будет гораздо менее прочной, чем стена Антонии: возведенная наспех, она должна была легко поддаться разрушению. Однако никто не отваживался подняться на нее, ибо первые из наступающих обрекали себя на верную гибель.

5. Убежденный, что вселяющая надежду речь более всего пригодна для возбуждения боевого духа и что призывы и обещания зачастую заставляют людей забывать об опасностях, даже презирать смерть, Тит собрал самых доблестных воинов и подверг их испытанию. «Соратники! — сказал он. — Призывать к делу, не сопряженному с опасностью, значит оскорблять того к кому обращен призыв. Это несомненный признак малодушия того, кто такой призыв произносит. Ведь поощрительные речи по моему мнению, необходимы только в опасных предприятиях, все же остальное должно совершаться без всякого поощрения. И потому сам я объявляю вам, что подняться на эту стену дело чрезвычайно трудное. Но правда и то, что тем, чьей целью является доблесть, более всего подобает вести бой с трудностями, что нет ничего прекраснее славной гибели и что высота духа тех, кто начнет приступ, не останется без вознаграждения. Прежде всего, к вашему поощрению должно послужить именно то, что иных, пожалуй, и оттолкнуло бы, — я имею в виду выносливость евреев и силу их духа в тяжелых обстоятельствах. Ведь для вас, римлян и моих воинов, и во время мира занятых военными учениями, и на войне привыкших побеждать, было бы позором оказаться ниже евреев в силе и мужестве, и это в то самое время, когда победа уже близка и сам Бог содействует нам. Ведь все наши поражения проистекают не от чего иного, как от их отчаянного безумия, причиной же того, что их бедствия возрастают день ото дня, являются ваша доблесть и содействие Бога. В самом деле, распря, голод, осада, стена, рухнувшая без участия орудий, — чем еще можно объяснить все это, как не Божьим гневом против них и Его содействием нам? Но ежели так, то и потерпеть поражение от рук тех, кто хуже нас, и, сверх того, предать Бога, нашего союзника в этой войне, было бы деянием, поистине нас недостойным.

И не позор ли для нас, что евреи, уже познавшие иго рабства (и потому поражение не принесет им большого позора), ради того, чтобы снова не стать рабами, презирают смерть и то и дело бросаются в гущу наших рядов не из надежды на победу, но с единственной лишь целью показать свое мужество, в то время как мы, властелины почти всей земли и моря, для которых постыдно не одержать победы, ни разу не подвергли себя непосредственной опасности, но праздно сидели со всем этим оружием, выжидая, чтобы голод и судьба сделали за нас наше дело, и это в то время, когда с небольшой опасностью мы можем единым ударом одержать полную победу?! Ведь, стоит нам только подняться на Антонию — и весь город будет в наших руках. Даже если потом и случатся какие-то стычки (чего я, впрочем, не думаю), то, находясь наверху, мы не дадим им вздохнуть и обеспечим себе быструю и полную победу.