Иудейская война

7. Двумя днями позже двадцать человек из тех, что несли охрану впереди римских валов, составили отряд и, взяв с собой знаменосца Пятого легиона, двух человек из конницы и трубача, на исходе ночи тайно проникли через развалины в Антонию, закололи спящую передовую стражу, заняли стену и велели трубачу подать сигнал. Пробужденные этим звуком, остальные стражи вскочили на ноги и бросились бежать, не рассмотрев даже, какова численность нападавших, так как от страха и из-за звука трубы они вообразили, что на стену поднимается огромная неприятельская рать. Между тем Тит при звуке сигнала мгновенно поднял войско и вместе с военачальниками и отборными силами первым взошел на стену.

Евреи бежали в Храм, и римляне устремились за ними по подземному ходу, вырытому Йохананом для вылазок против римских укреплений. Оба войска, на которые были разделены мятежники — Йоханана и Шимона, устремились в направлении римлян и сдерживали их натиск. Выказанные ими сила и решимость были поистине безграничны, ибо они хорошо сознавали, что вступление римлян в святилище будет означать окончательное взятие города; римляне же видели в этом начало победы. У входов в Храм завязалось ожесточенное сражение — римляне делали все, что в их силах, чтобы захватить святилище, евреи же пытались оттеснить их в Антонию. Не имело смысла пускать в ход копья и стрелы, и обе стороны, обнажив мечи, сошлись в рукопашной схватке. И так тесно они смешались, что невозможно было различить, кто сражается на чьей стороне, — из-за тесноты люди слились в одну неразличимую толпу, столь огромную, что невозможно было разобрать значения издаваемых криков. С обеих сторон кровь лилась рекой, тела и вооружение павших растаптывались ногами сражающихся. Всякий раз, когда одна из сторон одерживала верх, раздавались радостные крики побеждавших и горестные стоны теснимых. Но не было места ни для бегства, ни для преследования, и исход беспорядочной битвы склонялся то на ту, то на другую сторону. Тем, кто оказывался впереди, оставалось либо убивать, либо быть убитыми, бегство было немыслимо, так как задние ряды с обеих сторон оказывали такой напор, что не оставалось даже свободного места для сражения. В конце концов боевой пыл евреев одержал верх над опытностью римлян, и сражение, длившееся с исхода ночи до полудня, начало затухать. В этом сражении участвовали все силы евреев, и они сражались с храбростью, внушенной им угрожавшей городу опасностью, со стороны же римлян, напротив, участвовала только часть всего войска, так как легионы, на которые рассчитывали сражавшиеся, еще не успели подойти. Итак, на этот раз они довольствовались взятием одной Антонии.

8. В Антонии вместе с Титом находился некто Юлиан, центурион из Вифинии, человек небезызвестный (я сам наблюдал, как он во время этой войны превосходил всех прочих в искусстве владения оружием, в телесной силе и стойкости духа). Увидев, что римляне начинают сдавать и слабо отражают натиск неприятеля, он бросился вперед и один отогнал побеждавших уже евреев до угла внутреннего двора Храма. Они побежали всей массой, сочтя его силу и отвагу чем-то несвойственным человеческой природе. Он же носился во все стороны в толпе бегущих, убивая всякого, кто попадался на пути: ничего удивительнее этого зрелища не представало перед глазами Цезаря и ничего ужаснее — перед глазами противной стороны! Но и он был преследуем роком, которого не дано избежать никому из смертных. У каждого римского воина обувь подбита множеством острых гвоздей; и вот, перебегая мостовую, Юлиан поскользнулся и упал навзничь, а грохот, произведенный при падении его вооружением, был столь силен, что бежавшие обернулись. Римляне в Антонии, увидев его в опасности, издали громкий крик; евреи же всей толпой окружили Юлиана и со всех сторон устремили на него копья и мечи. Многие из ударов он отразил щитом; время от времени Юлиан делал попытки подняться, но нападавших было слишком много, и он вновь опускался на землю. Однако и лежа он сумел поразить многих. Ведь он не был убит сразу, так как все жизненно важные части тела были защищены у него шлемом и щитом, а шею он прятал от ударов; и лишь когда все остальные члены были отсечены и никто так и не отважился прийти к нему на помощь, он перестал сопротивляться.

При виде того, как столь доблестный муж был умерщвлен на глазах стольких товарищей, Цезаря охватила неописуемая скорбь. Сам он не смог прийти на помощь из-за того, что место, в котором он находился, не позволяло этого; других же, кто мог это сделать, удержал страх. Итак, Юлиан был убит с большим трудом и после продолжительного боя, из которого лишь немногие из убийц вышли невредимыми. Он оставил по себе славную память не только римлянам и Цезарю, но и самим врагам. Евреи, захватив его тело, вновь отогнали римлян назад и заперли в Антонии. В этом сражении у них особенно отличились Алекса и Гифтай из войска Йоханана, Малкия и Иехуда, сын Мертона, из войска Шимона, а также предводитель идумеян Соса, сын Яакова; из среды же зелотов — два брата: Шимон и Иуда, сыновья Ари.

II