Югославия в XX веке. Очерки политической истории

Вместе с тем указывалось на поверхностный, «фасадный» характер изменений, происходящих «только там, где дело идет о методе, о тактике», и предсказывалась неизбежность глубинных перемен, ибо «потребности, желания и стремления сохранить суть бюрократического антисоциалистического общественного строя СССР» находятся в противоречии с «объективными возможностями режима… предотвратить противодействие экономических и общественных факторов, возникающих постоянно из переполняющих строй противоречий»². При характеристике событий в СССР в основном применялись термины «деспотия Сталина», «советская бюрократия». Термин «сталинизм» употреблялся только в тех документах, создатели которых были знакомы с новейшими работами ведущих западных советологов (Дж. Кеннана, И. Дейчера и др.) и нередко, так как материалы шли с пометкой «для внутреннего пользования», заимствовали из них идеи или даже целые абзацы, не затрудняя себя соответствующей ссылкой.

6 июня 1953 г. министр иностранных дел СССР В.М. Молотов принял временного поверенного в делах ФНРЮ Д. Джурича и передал просьбу советского правительства к руководству Югославии принять нового советского посла Валькова. Согласно отчету Джурича, Молотов использовал выражение «советское правительство полагает, что пришло время направить своего посла в Югославию». Министр также выразил надежду, что «стороны обменяются послами», то есть Югославия последует советскому примеру³.

14 июня 1953 г. Тито сделал пространное публичное заявление о нормализации отношений с СССР, в котором он развернул весь веер югославских претензий к действиям советского руководства, имевшим, по его мнению, касательство к двухсторонним отношениям⁴. Это выступление прервало период замалчивания и уклончивых комментариев к происходившим изменениям в Советском Союзе и его внешнеполитическим шагам и стало программным для дальнейших действий югославской дипломатии на советском направлении. Заявив о готовности принять предложение об обмене послами, Тито образно описал состояние двусторонних контактов: «Действительно, в Советском Союзе уже немного нам улыбнулись. Но и после этого они продолжают хмурится». Югославия, по словам Тито, всегда хотела установить с СССР «нормальные дипломатические отношения», но «обмен послами еще не означает нормализации». Советским руководителям «будет тяжело исправить все то, что они нам причинили, и есть много того, что они к сегодняшнему дню не поправили, хотя могли». Общий его вывод был следующим: «После того, что они сделали с нами за последние четыре года, мы с трудом сможем в будущем верить им на сто процентов»⁵.

Необходимость официальной оценки высшим руководством Югославии заговора в Президиуме ЦК КПСС против Л. Берии 26 июня 1953 г. заставила югославских экспертов глубже оценить ход событий в Советском Союзе с марта по июнь 1953 г. Авторы соответствующей записки называли период с марта до конца июня той фазой в политической эволюции СССР после Сталина, когда «сторонники реформы внутри страны и примирительного отношения к загранице были сильнее», а «закоренелые сторонники сталинизма и противники ослабления международной напряженности были вынуждены оставлять одну позицию за другой». По мнению авторов, Берия «в последний период своей деятельности представлял удивительный парадокс полулиберального шефа полиции в тоталитарном государстве». При этом они выразили сомнение в представленной советским руководством трактовке его устранения, проведенного по схеме «классического водоворота» сталинских чисток 1930-х годов: «Обвинения против Берии были полны абсурдных и демонических преувеличений, стремившихся убедить, что человек, которому была доверена внутренняя безопасность России во время Второй мировой войны – агент иностранного империализма».

Впрочем, многочисленные изменения в Советском Союзе в первые месяцы после смерти Сталина в Белграде не связывали исключительно с деятельностью Берии, считая, что и после 26 июня там «не исчезли те силы, которые принудили правящую группу к проведению реформ» и «никакие дворцовые интриги, никакие удары или контрудары, ни даже кровавые чистки не могут устранить эти основные факторы, продолжающие действовать вопреки инерции сталинизма… настроения общественности и требования общества рано или поздно вновь откроют дорогу к реформам» и очередные реформаторы будут удачнее, чем их предшественники «в либеральной атаке 1953 г.»⁶

19 июля 1953 г. в выступлении Э. Карделя, одного из наиболее влиятельного после Тито руководителя ФНРЮ, была дана официальная оценка событий в советском лагере. Намеренно упустив тот факт, что Берия возглавил НКВД только в самом конце 1938 г. Кардель связал вместе сталинский режим, Берию и усиление с марта 1953 г. МВД СССР. «В царстве сталинского бюрократического деспотизма… социалистические силы становятся все активнее и начинают ломать стену государственного капиталистического деспотизма», – констатировал он, назвав устранение Берии «падением НКВД – столпа тирании Сталина».