Югославия в XX веке. Очерки политической истории

Вскоре после того, как Москва прекратила откровенную враждебную пропаганду против Югославии, продемонстрировав это соответствующими посланиями ЦК КПСС в адрес ЦК СКЮ, югославское руководство направило в Москву письмо с предложением о встрече на высшем уровне. Предварительно содержание было подробно обсуждено на специально созванном с этой целью пленуме ЦК СКЮ 23 ноября 1954 г.¹⁹

В тексте самого послания не было указано, с кем желает вести переговоры югославская сторона в ходе встречи на высшем уровне. В доступных к настоящему времени документах нет указаний на то, что сделано это было намеренно. Тем не менее, представив советскому «коллективному руководству» выбрать того, кто все же является главным, его авторы усилили вражду между Маленковым и Хрущевым, позволив последнему внести ясность в понимание ситуации в советском руководстве. В силу того, что югославские лидеры не считали необходимым нормализовать отношения между партиями, а стремились развивать межгосударственные отношения, в протоколе заседания, оформленном по результатам обсуждения югославско-советских отношений, указывалось, что в Белграде ожидают встречи на высшем уровне с Г.М. Маленковым. Саму встречу было намечено провести в начале 1955 г. после возвращения Й. Броз Тито из длительного азиатского турне²⁰.

Паузу, связанную с подготовкой ответа ЦК КПСС для ЦК СКЮ и выяснением того, кто все же является первым лицом в Советском Союзе, заполнили переговоры о подписании торгового соглашения между двумя странами. Для этого в Москву прибыла делегация во главе с членом Президиума ЦК СКЮ М. Тодоровичем. Пребыванием высокопоставленного югославского коммуниста в Москве воспользовалась советская сторона, организовав в посольстве Югославии первую неофициальную встречу с представителем ее высшего руководства. Для участия в ней прибыли все члены Президиума ЦК КПСС. Атмосферу встречи весьма подробно описывают две телеграммы, направленные из посольства в Белграде и переправленные оттуда в Индию в адрес Тито²¹.

В ходе беседы дискуссия от общих концепций постепенно свелась к характеристике деятельности Сталина, когда в ответ на слова о том, что Югославия не приемлет социализма сталинского типа, Хрущев вскочил и, как показалось участникам встречи, почти прокричал: «Нет понятия „сталинизм“. Сталин был ленинец! Мы, все здесь присутствующие, были его соратниками и учениками. Он жил и умер как коммунист! Мы с ним вместе выстоим или пропадем!»²²

В Югославии внимательно следили за происходившими в СССР перестановками в советских верхах в первые месяцы 1955 г., связанными со смещением с поста председателя правительства Маленкова и отмечали все нюансы положения Молотова. Считая, что многолетний соратник Сталина является противником нормализации отношений между Москвой и Белградом, югославы оценили полемику в «Правде» по югославскому вопросу признаком ослабления его позиций.

Возобновившаяся весной 1955 г. переписка между ЦК КПСС и ЦК СКЮ привела к достижению договоренности о визите советской делегации в ФНРЮ. Визит делегации СССР, названный правительственным, но который совершал первый секретарь ЦК КПСС Н.С. Хрущев, с самого начала был полон драматизма и двусмысленностей. Он стал победой, триумфом твердости курса югославского руководства и лично Й. Броз Тито в конфликте со И.В. Сталиным, но вместе с тем он явился и демонстрацией решительности Хрущева изменить положение вещей, созданное этим конфликтом.

Уже в первые минуты пребывания на югославской земле лидер советских коммунистов громко зачитал согласованные на Президиуме ЦК КПСС фразы о желании возобновления сотрудничества между Белградом и Москвой, вспомнил о первых послевоенных годах, когда «сложились самые лучшие отношения между народами Советского Союза и Югославии, между нашими государствами и партиями», впервые дал публичную оценку конфликту 1948 г.: «Мы искренне сожалеем о том, что произошло, и решительно отметаем все наслоения этого периода». Введение в текст расплывчатого понятия «наслоения» дало возможность советской стороне вернуться к версии о «провокаторской роли Берии, Абакумова и других», изложенной в первом письме ЦК КПСС от 22 июня 1954 г.