Югославия в XX веке. Очерки политической истории

Высоко оценивалось и «утверждение о том, что фатальной неизбежности войны нет», а также трактовка вопроса о «формах перехода различных стран к социализму». «Положения, изложенные в докладе по этому вопросу, – сказал Д. Видич, – имеют особо важное значение не только как подтверждение творческого развития теории, но и как сильнейшее средство, способствующее консолидации всех сил и партий, борющихся против капитализма»³¹. Видич предложил издать доклад ЦК КПСС отдельной брошюрой. Его общий вывод стал желанной наградой для докладчика: «Отныне снимаются принципиальные разногласия по вопросам теории, имевшие место между КПСС и СКЮ. Приезд т. Тито в Москву, – сказал Д.Видич, – положит начало прочному взаимодействию между нашими партиями»³².

С текстом второго, секретного доклада Хрущева, прочитанного на закрытом заседании XX съезда и в доверительном порядке распространявшемся в марте в виде брошюры, в Белграде познакомились в числе первых. Это придало эволюции югославских взглядов на СССР новый импульс. 15 марта 1956 г. во вступительном слове перед чтением «секретного доклада» участникам пленума ЦК СКЮ Броз Тито определил общую позицию в оценке развития политических процессов в СССР: не следует из ложной скромности отрекаться от «своей позитивной роли… в прелюдии к тому, что сейчас там происходит… Мы можем смело утверждать, что Югославия сыграла решающую роль в разрушении старой системы». Вместе с тем Тито указал на тенденцию замалчивания в докладе этой роли Югославии, посчитав, что в Москве «желают нашу роль оспорить»³³.

Как свидетельствует протокольная запись заседания Исполкома ЦК СКЮ от 2 апреля 1956 г., Тито последовательно повторил свой подход, подводя итог последних двух лет: «В отношениях с СССР мы не ошиблись в нашей ориентации на то, чтобы с самого начала помогать антисталинистским силам, которые пошли на соглашение с нами». Напомнив о «некоторой настороженности», появившейся после визита советской делегации в мае – июне 1955 г. (не называя ее причин, но имея в виду, очевидно, резкие вы-оказывания Хрущева в защиту Сталина), Тито посчитал, что после XX съезда ситуация изменилась. «Нам совершенно ясно, что дело не в маневре и тактике со стороны русских, а в их внутриполитической потребности. Необходимо оказать поддержку группе Хрущева, – заметил он. Они находятся в сложном положении и внутри страны сталкиваются с сопротивлением бюрократии». Ввиду этого Тито подчеркнул, что сдержанная политика Югославии в отношении СССР на руку «бюрократическим сталинистским силам в СССР»³⁴.

Непосредственным следствием этого взгляда стало подтверждение решения о визите Тито в Советский Союз и восстановление официальных отношений между СКЮ и КПСС в июне 1956 г., закрепленное Московской декларацией, победной для Хрущева по форме, но с сохранением всех оговорок, выгодных югославской стороне, по сути. Впрочем, советская сторона и не скрывала от югославов того, что не удовлетворена содержанием документа, но спорить в настоящее время не намерена. Эти слова югославам передал Микоян по поручению президиума ЦК КПСС.

Данную советскую позицию Москва в самом скором времени развернула в специальном письме о переговорах, разосланном братским партиям, и вскоре оказавшемся в распоряжении югославского руководства. Строки об опровержении высказывания Булганина о Тито как о ленинце и др. вызвали недовольство югославов, но не помешали обмену неофициальными визитами Н.С. Хрущева и Й. Броз Тито осенью этого года. Откровенный обмен мнениям на протяжении нескольких недель, сначала в Югославии, а затем – в Крыму, казалось, помог двум лидерам лучше узнать друг друга и заложить основы дальнейшего взаимодействия.

Зигзаги сотрудничества. Несмотря на нормализацию отношений, Хрущеву так и не удалось заручиться согласием югославского лидера на возвращение ФНРЮ в социалистический лагерь, а СКЮ – в ряды мирового коммунистического движения во главе с КПСС. Тито без особого раздражения отнесся к навязчивым уговорам Хрущева по этому поводу, делавшему вид, что он как бы не слышит отказа собеседника. Самое большее, на что, по словам Хрущева (из последующего за встречами отчета), был согласен Тито – это признание нахождения ФНРЮ в рамках социалистического мира и соответственно югославских границ как его рубежей³⁵.

Серьезно раздражение Москвы вызывали пропагандистские усилия Белграда в странах советского блока, в том числе и аккуратная поддержка тех сил в коммунистическом руководстве и интеллигенции, которые проявляли интерес к опыту югославского внутреннего развития и независимого внешнеполитического курса.

События, разыгравшиеся в странах Восточной Европы весной – летом 1956 г. были для Белграда долгожданными. Перед югославским руководством открывалась перспектива преобразования всей советской империи в Восточной Европе в соответствии с принципами, которые оно защищало с конца 1940-х годов, что давало бы ей главенствующую идеологическую и политическую роль среди социалистических стран, прежде всего в Юго-Восточной Европе.