Югославия в XX веке. Очерки политической истории

Оговорив, что вне зависимости от «целей, которые преследуют Маленков и люди его группы, до какого предела они пойдут и будут ли вынуждены перейти к разрушению сталинской системы», Кардель назвал «позитивным уже то, что новые люди не могут укрепиться во главе государства иначе, чем в результате подрыва НКВД – опоры сталинского деспотизма». Варианты дальнейшего развития событий, согласно Карделю, зависели от выбора новым советским руководством опоры для своих действий: «Или новое НКВД и военная клика, или трудящиеся массы. В первом случае кризис системы будет только углубляться и обостряться, во втором – неизбежны уступки трудящимся и большая демократизация»⁷.

Тезис о возможности демократизации советской тоталитарной системы получил дальнейшее распространение в югославском руководстве в конце 1953 г. после подготовки в аппарате ЦК СКЮ реферата книги западного советолога И. Дейчера «Россия после Сталина», где приводились три вероятных варианта развития СССР: возвращение к сталинистской форме диктатуры; установление военного режима; «демократическая регенерация», определяемая автором как «постепенная эволюция режима к социалистической демократии через отказ от практики правления, при которой все полномочия и вся полнота принятия решений находятся в руках одного вождя». В работе делался вывод, что развитие событий пойдет по среднему пути, «где-то между военной диктатурой и демократической эволюцией»⁸. На протяжении всех последующих лет именно этой стратегической оценки, не указывая на ее авторство, и придерживались югославские руководители при обсуждении действий Москвы.

Начальный этап нормализации советско-югославских отношений после смерти Сталина завершился первой встречей посла Валькова с лидером Югославии, состоявшейся в резиденции Тито на Бриони 30 июля 1953 г. Встреча, продлившаяся 35 минут, не ограничилась простой передачей верительных писем, а как и предполагалось в Москве, переросла в беседу, ход которой показал, что Тито намерен продолжить выдвижение условий советской стороне, только после выполнения которых можно было наращивать двусторонние связи⁹. Югославский лидер выбрал безошибочный тон всех дальнейших контактов с Кремлем. Прибытие югославского посла в Москву 22 сентября 1953 г. явилось «полным возобновлением отношений» между СССР и ФНРЮ, но не знаменовало собой качественного скачка в их развитии.

Решение о «политическом устранении» Джиласа – наиболее последовательного и яркого критика сталинского Советского Союза во время конфликта конца 1940-х годов и его публичное осуждение на пленуме ЦК СКЮ (16–17 января 1954 г.), транслировавшееся по радио в прямом эфире и опубликованное без купюр в СМИ, привели к первому серьезному (хотя и полуопосредованному) контакту между руководителями двух партий и стран. Значение «случая Джиласа» для дальнейшего развития советско-югославских отношений обе стороны решили выяснить по дипломатическим каналам. Подходящий момент представился во время встречи посла Югославии Д. Видича с министром иностранных дел СССР В.М. Молотовым 21 января 1954 г.

Видич с оговоркой («лично от себя»), но применяя местоимение «мы», означавшее в том контексте югославское руководство или ЦК СКЮ, заметил, что «нам не нравились идеи Джиласа и тот путь развития, который он предлагал для Югославии. Именно по этой причине его идеи были недвусмысленно и решительно осуждены». Молотов не задал собеседнику вопрос о том, нравилась ли ЦК СКЮ критика Джиласом советского устройства, и, вместо более глубокого выяснения взглядов югославской стороны на возможность ее отказа от жестких формулировок в отношении советской системы, свел окончание беседы к скрытой пикировке¹⁰.

Беседа 21 января Молотова и Видича, став во многом этапной во взаимоотношениях двух стран, тем не менее, не привела к скоротечным серьезным подвижкам в деле дальнейшей нормализации отношений между двумя странами. На следующий день, 22 января, встречаясь с советским послом в Белграде, заместитель главы внешнеполитического ведомства ФНРЮ отклонил ряд советских предложений по улучшению отношений, внесенных за последние месяцы советским посольством на рассмотрение югославской стороны. В основе данной позиции лежали не только недоверие Белграда к Москве, но и более прозаические причины, которые во многом объяснил аналитический материал «Основные тезисы по поводу внутренней и внешней политики СССР», готовившийся сотрудниками посольства ФНРЮ в Москве в первые недели 1954 г. и завершенный как раз 21 января во многом под влиянием встречи Видича с Молотовым¹¹.