Югославия в XX веке: Очерки политической истории

Особые надежды в Загребе связывали с деятельностью Прибичевича на посту руководителя МВД. Однако первый министр внутренних дел стал не хорватским агентом в Белграде, а, наоборот, - проводником жесткой централизаторской политики Александра Карагеоо-гиевича. Смодлака недоумевал: «Как только он пришел к власти в Белграде, стал проводить политику совершенно противоположную той, которую мы от него ожидали»³². Схожим образом повел себя и Корошец, чье умение играть на сербохорватских противоречиях сделг его в глазах хорватов едва ли не самым главным источником всех их бед.

Таким образом, первые же послевоенные месяцы показали хорватским политикам безосновательность их властных амбиций, реализации которых воспрепятствовало не стольи нежелание сербского руководства уступать им свои позиции, сколько политический дилрн тантизм, выразившийся в полном отсутствии мало-мальски внятных рецептов решенш многочисленных проблем Королевства СХС и, в частности, своей «домовины».

Поражения представителей загребской буржуазной интеллигенции на внутренний и внешнеполитическом фронтах ускорили утрату ими роли самопровозглашенных клюзивных делегатов от Хорватии, которую друг у друга стали оспаривать приби вичевские ультрацентралисты-демократы и сепаратисты радичевцы. В этих уело^-хорватские умеренные потеряли и волю, и заинтересованность в том, чтобы прояв." организационную и идеологическую стойкость. В частности, Хорватское объедин раскололось на немногочисленных сторонников продолжения конструктивного дг га с официальным Белградом и на тех, кто перешел в лагерь сепаратистов, вступи* Хорватский блок.

Среди причин идейной метаморфозы - несбывшиеся ожидания от объединения Сербией. Большая часть хорватских политиков готова была сохранять лояльность в ношении официальной идеологии и государственной власти Королевства СХС тольк тех пор, пока занимала в ней ведущие позиции. Во время войны и в первое время нее приверженность национальному унитаризму предоставляла удобную возмож критики главного конкурента, которого всегда можно было обвинить в «велик ском» уклонизме.

Югославизм как идеология, положенная в основание Королевства СХС, в силу личий его понимания в Загребе и Белграде скорее разделял, чем сплачивал уч ков объединительного процесса. И до, и во время Первой мировой войны воєн дипломатические завоевания Сербии многими хорватскими политиками с реп «югославян» воспринимались с плохо скрываемым раздражением³³. Не мудрен:, не выдержав соперничества и с более удачливыми и последовательными «прор народного единства, и с теми, кто вовремя определил истинные настроения ш масс хорватского народа, загребские политики не замедлили освободиться от 6aj прежних убеждений и «броситься в объятия» Степана Радича.

* * *

Стремительный переход «трезвых хорватов» в непримиримую оппозицию Бе сербиянцы объясняли несколькими факторами, наличие которых определяло у: роения «освобожденных братьев» в целом. Среди них - «априорно враждебное t ние к власти»³⁴. Ранее хорваты занимали «антигосударственную позицию по отге к венграм, а теперь по отношению к своему собственному государству». Эта «

. тво СХС...

уэечан была усугублена военной катастрофой, похоронившей Австро-Венгер-ию и вызвавшей во всех ее пределах социально-экономический кризис, в учениях стандартный для большинства понесших поражение в войне стран, годы существования Королевства СХС сербские политические обозреватели говорили о «больной психике», «нарушении моральных устоев»³⁵ хорватского проявившемся в широком распространении антимилитаристских, коммунис-їнархических, атеистических идей.

231