Юла и якорь. Опыт альтеративной метафизики

Можно считать эти фрагменты марковских цепочек равноценными. И ясно, что пробегающая между эпизодами цепная связь едва ли может считаться причинной. Каков же должен быть характер привилегированности, чтобы каузальное поле могло отклонить в свою сторону все близлежащие марковские цепи и обрести структуру, высвечиваемую посредством lumen naturalis?

Среди необходимых для этого хроноопераций сразу следует указать на принципиальную поляризацию свойств и их носителей – операцию, которая начиная с Аристотеля считалась предзаданной:

«…Это невозможно, так как ни по определению, ни по времени, ни по возникновению, свойства не могут быть первее сущности; иначе они существовали бы отдельно»[40].

Теперь-то мы знаем, что мир, где различие между свойствами-качествами и их носителями не выражено, очень даже представим как внутри фюзиса (таков вообще мир за неимением времени), так и в семиозисе, например в сновидениях, – на чем, собственно, толкование сновидений и основывается. И все же главное – учредительный акт развертывания пространства, в силу чего близкодействие (в самом общем смысле слова) получает приоритет над дальнодействием, которое остается доминировать скорее в прорехах пространства (квантовая нелокальность), так же, как соответствующее дальнодействие психических эффектов доминирует в своих прорехах – в сновидениях и игре воображения.

Кажется, незапоминаемость снов (большинства из них), неопознаваемость событий, лишенных причинных связей в обе стороны (и с прошлым, и с будущим), тоже должны быть сопоставлены с непространственностью квантовых флуктуаций. И еще параллель, уже с другой стороны. Один из эффективных мнемотехнических приемов состоит в том, чтобы расположить запоминаемый материал в пространстве, закрепить за ним место, даже если это потребует дополнительных операций, что означает: запоминать придется больше. То есть для лучшего запоминания необходимо прибавить к запоминаемому еще кое-что…

И наконец, чтобы обрести автономию духа, нужно вырваться из пространства фюзиса, а чтобы завоевать независимость и определенную самодостаточность, необходимо учредить себе новое пространство…

* * *

Теперь вернемся непосредственно к нашей теме. Хухры-мухры следует искать где-то за горизонтом ветвления, где в общем виде мы имеем дело с проявлениями хаоса и невразумительности. Интересующие нас хухры-мухры как таковые должны быть отличены от других проявлений хаоса, несмотря на то, что по определению одни проявления хаоса неотличимы от других. Ведь хаос – это прежде всего дефицит различий, доходящий до их полного отсутствия. В то же время хухры-мухры как бы находятся в постоянном процессе сопоставления и окончательно конституируются лишь после того, как такое сопоставление или разыскание проделано. Дело обстоит так, как если бы вдоль марковской цепи в произвольном направлении шел некий наблюдатель – ему и принадлежало бы последнее слово в этом вопросе. Тогда к сфере хухры-мухры относилось бы незамеченное и отбракованное нашим наблюдателем. Или так: цепи Маркова могут завести куда угодно, но и среди зайчиков в трамвайчике может обнаружиться что-то, что может быть выхвачено и сохранено. Почему? Да потому что это вам не хухры-мухры!

Так мы приближаемся ко все более точной локализации интересующего нас феномена, к тому, что не просто беспорядочно разбросано в поле ветвления в виде постоянно открывающихся и пробивающихся гейзеров контрэманации хаоса, но образуется в результате вынесения вердикта, причем как его побочное следствие. Хухры-мухры есть то, что не попало во вторичную выборку.

Вспомним вновь сон Ивана Федоровича Шпоньки, поскольку лучшей иллюстрации для контрэманации хаоса и не найти. Предположим, что его обсуждают два психоаналитика, не зная поначалу, к чему тут можно прицепиться. Но вот одного из них посещает озарение: «Подпрыгивает на одной ноге… глядь, и это не жена, а колокольня. Гм. Подождите-подождите, жена-колокольня – это вам не хухры-мухры, это очевидный фаллический символ, который, да еще в таком контексте, отсылает нас сами знаете куда!» И второй соглашается: «Да, это вам не хухры-мухры!»

Следовательно, на долю хухры-мухры останется все то, что не было отмечено высокоучеными коллегами. Здесь, кстати, примечательна сама затрудненность грамматического согласования: останется на долю чего? «Хухров-мухров»? «Хухр-мухр»? Или все-таки на долю хухры-мухры? Трудность грамматического согласования отлично подчеркивает ту неопределенность, которая и должна быть ухвачена и удержана в содержании термина. Ее, эту неопределенность, возможно, стоит оставить, позволив каждому склонять хухры-мухры как ему вздумается – до тех пор, пока не будет вынесен вердикт: «Это вам не хухры-мухры!»