Юнг и Паули

Я узнал, почему Паули взял меня вместо [Ханса] Бете, когда приехал в Цюрих осенью 1933 года, чтобы приступить к выполнению своих обязанностей. Я несколько раз постучал в дверь кабинета Паули, прежде чем услышал тихое «Войдите». Я увидел Паули сидящим за столом в глубине комнаты, он сказал: «Подождите, подождите, мне нужно завершить эти расчёты». Я ждал несколько минут. Потом он спросил: «Кто вы?» «Я Вайскопф, вы пригласили меня быть вашим ассистентом». «Да», — сказал он, — «Сначала я хотел взять Бете, но он занимается теорией твёрдых тел, а она мне не нравится, хотя я первым начал над ней работать»[26].

Одной из раздражающих особенностей Паули была его привычка перебивать оратора, с которым он был в чём-то не согласен. Предыдущий ассистент (научный сотрудник) посоветовал Вайскопфу во избежание этой проблемы обсуждать свой доклад с Паули заранее и без необходимости не обращать внимания на критику. Тогда Паули, сидевший в первом ряду, позволял спокойно раскрыть тему, бормоча себе под нос, что уже сообщил оратору, что он обо всём этом думает.

Стремление Паули говорить прямо и откровенно вызывало порой мысль о том, что ему наплевать на чувства других людей, и в некоторых случаях это было правдой. Вайскопф, ставший одним из ближайших соратников Паули, однако же, оправдывает его временами резкий темперамент:

Паули любил людей и был очень предан своим студентам и коллегам. Все ученики Паули глубоко привязывались к нему, не только потому, что он помог нам многое понять, но и из-за его человеческих качеств. Правда и то, что иногда с ним было трудно, но все мы чувствовали, что он помогает нам увидеть наши недостатки[27].

В начале первого своего семестра в Цюрихе Паули получил письмо от своего голландского друга Поля Эренфеста, сообщавшего, что из Америки приехал молодой физик по фамилии Оппенгеймер[28]. Эренфест писал, что Оппенгеймер славный парень, но работать с ним невозможно. Только Паули мог помочь. Со своеобычным преувеличенным сарказмом Эренфест восклицал: «Но на поприще физики (rebus physicis) есть только ОДИН Бич Божий!»[29]

Паули в ответ пригласил Оппенгеймера к себе на год. Как и Эренфесту, Паули пришлось нелегко. Через полгода он написал Эренфесту, что Оппенгеймер переполнен идеями, но ждёт, что разрабатывать их возьмутся другие. Однако между двумя молодыми учёными существовало и более глубинное различие. Далее Паули пишет: «Есть одна вещь, которой я надеюсь вскоре добиться: чтобы Оппенгеймер, по крайней мере, по отношению ко мне, принял мою манеру общения! Это абсолютно необходимо ... поскольку формальная вежливость есть великая ересь, и эта догма для меня непоколебима ... [она] должна быть безжалостно вырвана из человеческих отношений»[30]. Эту «безжалостность» отлично иллюстрирует отзыв Паули о технической статье: «Это даже до неправильного не дотягивает».

Прямо высказывая своё мнение, он ждал того же и от окружающих. Лучше всего это выразил Вайскопф:

Широко известная резкость Паули была выражением его ненависти к полуправде и неряшливому мышлению, но она никогда не была направлена на конкретного человека. Паули был необыкновенно честен: его искренность была почти детской. Он всегда прямо говорил то, что думал. Паули не хотел никого обидеть, хотя иногда непреднамеренно это делал. Он терпеть не мог полуправду и непродуманные идеи и не выносил обсуждений «недопечённых» теорий[31].