Читаем Юнг и Паули полностью

Сон разбудил любопытство Паули относительно буквы w, поскольку в датском языке такой буквы нет. Но прошло несколько месяцев, прежде чем в феврале 1955 года Паули повезло встретиться с профессором английской литературы. Всё ещё думая о своём сне, Паули расспросил профессора о происхождении буквы w в английском языке. Он узнал, что звук «дабл ю» существовал в верхненемецких диалектах. Далее Паули спросил о слове window («окно»); профессор предположил, что окончание -ow произошло от слова eye («глаз»). Это позволило Паули предположить, что его сны — «windeyes», глаза ветра. Он понял, что лингвистический символизм сна относится к связи между дневным языком и физическим языком снов (тем самым нейтральным языком). Датский, таким образом, дневной язык, а английский — язык снов. Эти ассоциации подтверждаются наблюдением Паули: буква v — римская 5 — символизирует человеческую форму (голова и 4 конечности), тогда w = 2 * 5 = 10 — это число целостности.

Буква w — двойное v — унифицированный символ. Звук, который она обозначает, ассоциируется исключительно с английским языком. Английское произношение w как «дабл ю» вводит ассоциацию с бессознательным; и действительно, Паули часто называл бессознательное «ю-полем» (u-field). Это привело его к утверждению: «Датский обозначает язык ratio (разума), тогда как английское w как символ из сна означает, что бессознательное должно соединиться с сознанием в новом синтезе[394], новом пути, используя глаза ветра».

Сон девятый: 12 апреля 1955

Я в Калифорнии … Здесь находится совершенно новый дом — лаборатория. На первом этаже, где проводятся эксперименты, звучит голос: «с двумя нейтрино». Входят несколько авторитетов в различных областях. Первым быстро поднимается по лестнице К.Г. Юнг; за ним следуют два физика и биолог — самый молодой в этой группе. Я практически не вижу самих экспериментов, поскольку не могу рассмотреть аппаратуру: она состоит из бессмысленных на вид экранов, заслонок и т.п., к тому же в комнате довольно темно. Физик говорит, что происходит «ядерная реакция».

Я покидаю лабораторию и еду с «незнакомкой» на север. Мы оставили учёных позади. Незнакомка сидит слева от меня, и слева же я вижу море, Тихий океан. … Наконец я останавливаюсь в прекрасном месте, которое мне очень нравится. …Я просыпаюсь с очень приятным ощущением[395].

В этой новой лаборатории, хотя эксперименты не видны и малопонятны, их проведение больше не скрывается. Паули посчитал это «первым успехом». Четверо учёных представляют синтез психологии, биологии и физики. Хотя психология является ведущей, преобладает всё же физика (мы видим двух учёных-физиков). Паули рассматривал эти четыре фигуры как составляющие мандалы, символа целостности[396]. Ядерная реакция символизирует психическую активность на уровне самости.

Из трёх ветвей науки, представленных в мандале, Паули более всего привлекала биология, поскольку эта область открывается жизни и физически и психологически. На физическом уровне он признавал, что «каждый физико-химический процесс, будучи наблюдаем изолированно, должен проходить в соответствии с известными законами квантовой химии, вне зависимости от того, происходит ли он внутри живого организма или снаружи него»[397]. Однако в случае с живыми формами, как он считал, маловероятно, что сложную природу генетического материала можно объяснить просто законами атомной физики. Он утверждал, что биохимия сможет предложить новое понимание жизненных процессов, если включит в свою область психологию бессознательного, особенно концепцию архетипов. Паули сделал вывод, что Юнг, ведущий за собой остальных вверх по лестнице, символизирует «ведущее» значение аналитической психологии в формировании этих идей.

Сон десятый: 20 мая 1955

Я снова прихожу в лабораторию, где ставит эксперимент Эйнштейн (как фигура Мастера). Весь эксперимент заключается в лучах, падающих на экран. Над экраном стоит «незнакомка» (на этот раз похожая на некую мисс М.). На экране появляется дифракционный узор, состоящий из главного [максимума] и двух боковых максим. Я описываю эту картину как физик, внешне же она выглядит примерно так:

Листок клевера как хтоническая триада


Сон продолжается:

Изображение похоже на листок клевера. Дальше на «листках» появляются точки; женщина начинает бледнеть и вскоре полностью исчезает. Затем по обеим сторонам фигуры появляются дети; женщина забыта, теперь важна только полученная фигура и дети[398].

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
Афганистан. Честь имею!
Афганистан. Честь имею!

Новая книга доктора технических и кандидата военных наук полковника С.В.Баленко посвящена судьбам легендарных воинов — героев спецназа ГРУ.Одной из важных вех в истории спецназа ГРУ стала Афганская война, которая унесла жизни многих тысяч советских солдат. Отряды спецназовцев самоотверженно действовали в тылу врага, осуществляли разведку, в случае необходимости уничтожали командные пункты, ракетные установки, нарушали связь и энергоснабжение, разрушали транспортные коммуникации противника — выполняли самые сложные и опасные задания советского командования. Вначале это были отдельные отряды, а ближе к концу войны их объединили в две бригады, которые для конспирации назывались отдельными мотострелковыми батальонами.В этой книге рассказано о героях‑спецназовцах, которым не суждено было живыми вернуться на Родину. Но на ее страницах они предстают перед нами как живые. Мы можем всмотреться в их лица, прочесть письма, которые они писали родным, узнать о беспримерных подвигах, которые они совершили во имя своего воинского долга перед Родиной…

Сергей Викторович Баленко

Биографии и Мемуары