Юность Барона. [3 книги]

Решившись, Барон поднялся со шконки и вплотную приблизился к продолжавшему стоять в сенях "купешки" Битюгу.

— Ты сейчас ворá сукой при людях назвал. А знаешь, ЧТО, по нашим воровским законам, за такое полагается?

— Нешто потявкаешь на меня да укусишь?

— Тявкать я не стану. Это, сявка, твоя прерогатива. А вот насчет укусить… Здесь ты в самую точку…

Барон стремительно выбросил перед собой правую руку, одновременно вытряхивая из рукава в ладонь заточку, и воткнул подарок Шаланды прямехонько Битюгу под кадык. И это тоже была она — школа Чибиса.

Никак не ожидавшие от него такой прыти, Клык с Танкистом на миг застыли в обалдении. Воспользовавшись этим обстоятельством, Барон оттолкнул в их сторону забившееся в предсмертных конвульсиях тело, сорвал служившее входной дверью одеяло, швырнул его в том же направлении, выскочил из "купешки", походя сбив с ног оторопелого Гуньку, и кинулся по центральному продолу, сшибая на своем пути зазевавшихся, еще не прознавших о случившемся зэков.

— Хватайте его, православныя! Держите падлу! Он Битюга завалил! — раздался позади истошный вопль Танкиста.

Барону почти удалось добежать до спасительной двери, но тут кто-то услужливо подставил ногу — и он грохнулся лицом вперед, чудом не рассыпав по полу зубы. Сверху тут же навалилось несколько человек. Потом еще. И еще… Все закончилось тем, что Барона перевернули мордой в потолок и растянули на полу в форме морской звезды. Несколько секунд спустя барак автоматчиков уже гудел как встревоженный улей, в который забрался медведь. И то сказать — какая-никакая, а движуха, развлекаловка. Бесплатное кино. А чем эта фильма закончится, предсказать нетрудно.

К "распятому" Барону подошли внешне спокойный Клык и разъяренный, трясущийся, как в припадке падучей, Танкист.

— Ай маладца! Шустрый какой хлопец. Уважуха! — резюмировал Клык и показно вздохнул. — Даже жалко где-то… Танкист, займись им! Гунька! На стрёму!

Танкист, оскалившись, достал из-за голенища сапога наборную финку.

— Щас я тебя, падла, на ремни резать стану.

— Валяй, — сплюнув кровью, прохрипел Барон. — А то у тебя и в самом деле того… штаны спадают…

И тут входная дверь не просто распахнулась — слетела с петель, не выдержав напора массы людей, хлынувшей в помещение барака. Вооруженных кто арматуринами, как, к примеру, Шаланда, кто — ножками от столов, кто — обломками кирпичей, а некоторые — так и просто с голыми руками. И — понеслась густая драка. Она же — резня.

Она же — спасение Барона от неминуемой гибели.

Лагерь есть лагерь. И в те минуты, когда он гневается, лагерь жесток. Самое главное — гнев лагеря необратим. И этот закон — он не только для блатных, но и для до поры нейтральных мужиков. А мужики — они и есть народ. А мировоззрение народа, его гнев — вещи, как ни странно, материализующиеся. И никакие вертухаи со своими овчарками и карабинами, никакие часовые с пулеметами на вышках, никакие начальники отрядов, и прочая, и прочая, имеющие мало-мальское отношение к на-зоне-власть-имущим, этого закона изменить не в силах. Да и, по правде сказать, менять не собираются. Наоборот, порой даже поддерживают традиции. Все правильно, время от времени стоит устраивать "крысиные бои". Сугубо в утилитарных, дезинфекционных целях…

Рассказывает Владимир Кудрявцев

Плодотворно пообщавшись с Гогой, я ненадолго подскочил к старику Казимирычу, а от него сразу поехал на Лубянку. Буквально на пять минут — переоблачиться в парадное генеральское. Вообще-то я мундиры не очень жалую, но исполнение замысла того требовало.

Переодевшись и уже спускаясь по парадной лестнице, весь из себя такой красивый, наткнулся на Грибанова. Еще издали было видно: шеф мрачнее тучи. Так что я невольно пожалел о том, что не воспользовался лифтом.

— Здравствуй, Владимир Николаевич. Ты куда это? При полном параде?

— У меня встреча с источником, особо восприимчивым к визуальным эффектам, — ответил я. Причем почти не соврал.

— Надолго?

— Думаю, за пару часов уложусь.

Грибанов кинул взгляд на свой японский хронометр:

— Как вернешься — сразу ко мне. Будем коммюнике сочинять. Для ТАССа. Я сейчас как раз к Семичастному направляюсь. За общими тезисами. Ну а потом ты это дело расцветишь, как ты умеешь. Коротко, ясно, идеологически выверенно.

— А что у нас опять стряслось?

— Вчера Египет провел первые испытания баллистических ракет среднего радиуса действия.

— Ни фига себе! Как-то они это… того… Скоренько упромыслили… Представляю, как отреагирует Израиль.

— Уже. Отреагировал. Визгу было как от поросенка резаного.

— Тогда уж — от теленка. Поросенок — некошерно.

— Нам однохренственно, — буркнул Грибанов. — Знаешь, что этот хрущевский любимчик, этот Гамаль Абдель на всех Насер, уже успел заявить? Что его ракеты способны поразить любую цель, расположенную на территории "к югу от Бейрута"!

— Ну, допустим, ракеты не его, а немецкие. Насколько я в курсе, в их разработке какие-то немецкие ученые участвовали?

— Не просто ученые, а бывшие нацисты. Работавшие на заводах Мессершмитта и в лабораториях фон Брауна…[103]

— Обалдеть.