Читаем «Юность». Избранное. X. 1955-1965 полностью

«Юность». Избранное. X. 1955-1965

Андрей Дмитриевич Дементьев , Виссарион Иванович Сиснев , Владимир Кириллович Карпеко , Майя Ивановна Борисова , Николай Алексеевич Карпов

Травят зайца. Несутся суки.Травля! Травля! И лай и гам.И оранжевые кожухиАпельсинами по снегам!Травим зайца. Опохмелившись,Я, завгар, — оппонент милиции.Лица в валенках, в хроме лица,Брат Букашкина с пацаном —Газанем!«Газик», чудо индустриализации.Наворачивает цепя.Трали-вали! Мы травим зайца.Только, может, травим себя!Сапоги на мне и тужурка.Что же пляшет прицел мой, Юрка!Юрка, как ты сейчас в Гренландки!Юрка, в этом что-то неладное.Если в ужасеПо снегамСкачет крови живой стакан.Страсть к убийству, как страсть к зачатию.Ослепленная и зловещая.Она нынче кричит: «Зайчатины!»Завтра взвоет о человечине…Он лежал посреди страны.Он лежал, трепыхаясь слева.Словно серое сердце леса,Тишины.Он лежал, синеву боковОн вздымал, он дышал пока еще.Как мучительный глаз, моргающий.На печальной щеке снегов.Но внезапно, взметнувшись свечкой,Он возник,И над лесом, над черной речкойРезанулЧеловечийКрик!Звук был пронзительным и чистым, как ультразвукИли как крик ребенка.Я знал, что зайцы стонут. Но чтобы так!!Так кричат роженицы. Это была нота жизни.Так кричат перелески голыеИ немые досель кусты,Так нам смерть прорезает голосНеизведанной чистоты.Той природе, молчально-чудной, —Роща, озеро ль иль бревно —Им позволено слушать, чувствовать.Только голоса не дано.Так кричат в последний и в первый,Это жизнь, удаляясь, пела,Вылетая, как из силка,В небосклоны и облака.Мы окаменели. Это длилось мгновенье.Сапог бегущего завгара так и не коснулся земли.Четыре черные дробинки, не долетев, застыли в воздухе,И внезапно —Или это нам показалось! —Над горизонтальными мышцами бегуна.Над запекшимися шерстинками шеиБлеснуло лицо.Глаза были раскосы и широко расставлены.Как на фресках Дионисия,Он взглянул на нас.Он взглянул изумленно и разгневанно.Он парил,Он парил, как бы слившись с криком.Он повисС искаженным и светлым ликом.Как у ангелов и певиц.Длинноногий лесной архангел…Плыл туман золотой к лесам.«Охмуряет», — стрелявший схаркнул.И беззвучно плакал пацан.Возвращались в ночную пору.Ветер рожу драл, как наждак.Как багровые светофоры,Наши лица неслись во мрак.