«Юность». Избранное. X. 1955-1965

Я вас люблю,
      ночные города.
Как девушек, застигнутых весною.
Я по бульварам шляюсь до утра.
Обрызганный машиной поливною.

На тротуарах влажные следы.

В пустых парадных призрачно и сонно.
На клумбах нерасцветшие цветы
Кивают мне головками бутонов.

Я вас люблю,

      ночные города.
Вы откровенье тайное такое.
И то, что днем не скажешь никогда,
Вам говорю открыто и легко я.

Я о себе вам молча говорю.

И каменные лбы свои наморща.
Как мудрецы,
      задумчиво и мощно.
Вы слушаете исповедь мою.

А после вы расскажете о том.

Как днем
    на ваших Трубных и Арбатах
Я газировку пил из автоматов
И покупал газеты за углом.

Уже нигде рекламы не горят,

И, растворяясь в переулках дальних,
О всех своих сомнениях и тайнах
Мне города негромко говорят.

Еще деревья стынут в полусне.

Меня ругает мама полуночником.
Но мне кивают звезды, как сообщники,
И дворник наш подмигивает мне.

Горит Ян Гус

Горит Ян Гус.
     Он руки распростер.
Чернеет небо, как печная вьюшка.
И
 сердобольно
       хворост на костер
Подбрасывает, охая, старушка.
Но пламя, обнимая города.
От той вязанки маленькой взметнулось.
Горит рейхстаг.
       Святая простота —
Как горько ты Европе обернулась!
Мы стали не наивны.
          Не просты.
Но иногда
     вдруг чувствую я глухо:
Горит Ян Гус.
      Чадят еще костры.
Жива еще та самая старуха.

Расул Гамзатов

«На камушках гадалка мне гадала…»

На камушках гадалка мне гадала.
Судьбу мою гадалка предсказала.
«Прекрасна цель твоя, — она
              сказала, —
Но в жизни у тебя врагов немало».
Постой, гадалка, не трудись
напрасно,
Всем ясно без гаданья твоего:
Когда у человека цель прекрасна.
Противников немало у него.

«Самосохранение — забота…»

Самосохранение — забота.
Людям, нам сопутствует боязнь.
Слышишь: в доме том, страшась
               чего-то.
Плачет человек, едва родясь.
Вечная боязнь куда-то гонит
По земле весь человечий род.
Слышишь: в этом доме тихо стонет
Старый горец в страхе, что умрет.

«Мне оправданья нет и нет спасенья…»