Юрий Милославский, или Русские в 1612 году

- А ч го такое он сделал? Он был у тебя в долгу, так диво ли, что вздумал расплатиться? Ведь и у разбойника бывает подчас совесть, боярин; а чтоб он был добрый человек - не верю! Нет, Юрий Дмитрич, как волка ни корми, а он все в лес глядит.

Юрий не отвечал ни слова; погруженный в глубокую задумчивость, он старался не помышлять о настоящем, искал - но тщетно - утешения в будущем, и только изредка воспоминание о прошедшем услаждало его душу.

Милославский был свидетелем минутной славы отечества; он сам с верными дружинами под предводительством юноши-героя, бессмершого Скопина, громил врагов России; он не знал тогда страданий безнадежной любви; веселый, беспечный юноша, он любил бога, отца, святую Русь и ненавидел одних врагов ее; а теперь... Ах! сколько раз завидовал он участи своего полководца, который, как будто б предчувствуя бедствия России, торопился украсить лаврами юное чело свое и, обремененный не летами, но числом побед, похоронить вместе с собою все надежды отечества!

Наши путешественники, миновав Балахну, от которой отчина боярина Кручины находилась верстах в двадцати, продолжали ехать, наблюдая глубокое молчание. Соскучив не получать ответов на свои вопросы, Алексей, по обыкновению, принялся насвистывать песню и понукать Серко, который начинал уже приостанавливаться. Проведя часа два в сем занятии, он потерял, наконец, терпение и решился снова заговорить с своим господином.

- Пора бы нам покормить коней, - сказал он. - В Балахне ты не хотел остановиться, боярин, и вот уже мы проехали верст пятнадцать, а жилья все нет как нет.

- Мне кажется, вон там... подле самого лесу... Ты зорок, Алексей, посмотри: не изба ли это?

- Нет, Юрий Дмитрии: это простой шалаш или стог сена, а только не изба.

- Не ошибаюсь ли я? Мне кажется, подле этого шалаша кто-то стоит... Видишь?

- Вижу, боярин: вон и конь привязан к дереву... Ну так и есть: это стог сена. Верно, какой-нибудь проезжий захотел покормить даром свою лошадь... Никак он нас увидел... садится на коня... Кой прах! Что ж он стоит на одном месте? ни взад, ни вперед!.. Он как будто нас дожидается... Полно, добрый ли человек?.. Смотри! он скачет к нам... Берегись, боярин!.. Что это? с нами крестная сила! Не дьявольское ли наваждение?.. Ведь он остался в отчине боярина Шалонского?.. Ах, батюшки-светы!..

Точно, это Кирша!

- Подобру ли, поздорову, Юрий Дмитрич? - закричал запорожец, подскакав к нашим путешественникам.

- Эк тебя нелегкая носит! - сказал Алексей. - Что ты, с неба, что ль, свалился?

- Нет, товарищ, не с неба свалился, а вырвался из ада, - отвечал запорожец, повернув свою лошадь.

- Мы думали, что ты остался у боярина Шалонского, - сказал Юрий.

- Он было хотел меня задержать, да Кирша себе на уме! По мне лучше быть простым казаком на воле, чем атаманом под палкою какого-нибудь боярина. Ну что, Юрий Дмитрич, - вам, чай, пора дать коням вздохнуть?

- Доедем до первой станции, так остановимся.

- Отсюда близехонько есть небольшой выселок - вон там... за этим лесом. Я боялся вас проглядеть, так стоял постоем на большой дороге.

- И, как видно, не больно исхарчился, любезный, - примолвил Алексей. Смотри, как растрепал стог сена!

Навряд ли хозяин скажет тебе спасибо.

- А вольно ж ему ставшь стога на большой дороге, - отвечал хладнокровно запорожец.

- Скажи, Кирша, - спросил Юрий, - за что ты попал в милость к боярину Кручине?

- За то, что взялся не за свое дело.

- Как так?

- А вот как, Юрий Дмитрич: я был смолоду рыбаком, не знал устал и, трудился день и ночь; раз пять тонул, заносило меня погодою к басурманам; словом, натерпелся всякого горя, а деньжонок не скопил. Пошел в украинские казаки, служил верой и правдой гетману, рубился с поляками, дрался с татарами, сносил холод и голод - и нечего было послать моим старикам на одежонку. Записался в запорожцы, уморил с горя красную девицу, с которой был помолвлен, терпел нападки от своих братьев казаков за то, что миловал жен и детей, не увечил безоружных, не жег для забавы дома, когда в них не было вражеской засады, - и чуть было меня не зарыли живого в землю с одним нахалом казаком, которого за насмешки я хватил неловко по голове нагайкою... да, к счастию, он отдохнул. Потом таскался два года с ноль ским войском, лил кровь христианскую, спас от смерти пана Лисовского, - и все-таки не разбогател. А вздумал однажды на роду прикинуться колдуном так мне за это дали три золотых корабленика да этого аргамака, которому, веришь ли, Юрий Дмигрич, цены нет, - примолвил Кирша, лаская своего борзого коня и поглядывая на него с нежностию страстного любовника.

- Что за вздор! - сказал Юрий. - Как ты мог прикинуться колдуном?

- И, боярин! мало ли чем прикидываются люди на белом свете, да не всем так удается, как мне. Знаешь ли, что я не на шутку сделался колдуном и, если хочешь, расскажу сейчас по пальцам, что у тебя на душе и о чем ты тоскуешь?..

- Мудрен бы ты был, если б отгадал.

- А вот увидишь.

Кирша посмотрел на него пристально и продолжал:

- Боярин! тебя сокрушила черноглазая красавица - не правда ли?

Юрий поглядел с удивлением на запорожца.