Юрий Милославский, или Русские в 1612 году

Тут Кирша призадумался, начал почесывать в голове, топал ногою от нетерпения и, дав незнакомцу заговорить с Юрием, который стал расспрашивать его о Казани, вдруг вскрикнул: "Омляш!" Проезжий вздрогнул и быстро повернулся к Кирше.

- Да, да, - продолжал казак, не обращая, по-видимому, никакого внимания на приметный испуг проезжего, - вспомнил! Омляш... иль нет... Бурдаш, что ль?., как-то этак. Не знавал ли ты, брат, этого купчину?

- Нет, - отвечал отрывисто проезжий, поглядев пристально на запорожца, который примолвил весьма спокойно:

- Жаль, товарищ, что ты его не знаешь. Вот уж близко года, как я с ним расстался. Что-то он, сердечный, поделывает? Говорят, будто торжишка его худо идет?

- Почему мне знать! - отвечал проезжий грубым голосом. - Если, боярин, - продолжал он, обращаясь к Юрию, - ты хочешь засветло приехать в Нижний, то мешкать нечего: чай, дорога плоха, а до города еще не близко.

- За нами дело не станет, - сказал Алексей. - Мы поели, лошади также, хоть сейчас в дорогу.

- Ступайте же, ребята, - примолвил Кирша, - да седлайте коней, а я мигом буду готов.

Проезжий и Алексей вышли из избы.

- Послушай-ка, Юрий Дмитрич, - сказал запорожец, - пистолет-то у тебя знатный, да заряжен ли он?

- А что?

- Да так, боярин: дорожным людям дремать не надобно.

- Разве ты опасаешься чего-нибудь?

- Времена такие, Юрий Дмитрич. Конечно, никто как бог, да недаром же пословица в народе: "Береженого и бог бережет".

Выходя вон из избы, Кирша повстречался в сенях с хозяином и спросил его:

- Далеко ли до Нижнего?

- Верст двадцать с походом, - отвечал хозяин.

- Мне помнится, есть овраги?

- Всего один. На половине дороги будет часовня:

тут годов с пяток назад потеряли трех нижегородских купцов; а версты полторы за часовней придет овражек, да небольшой.

- Нельзя ли миновать?

- Нет-ста, не минуешь. Правда, от часовни пойдет старая дорога в город; да по ней давно уж не ездят.

- Что так?

- Буерак на буераке, и, бывало, в осеннее время вовсе проезду нет.

Кирша пошел седлать своего коня, и через четверть часа наши путешественники отправились в дорогу. Алексей не отставал от своего господина; а запорожец, держась левой стороны проезжего, ехал вместе с ним шагах в десяти позади. Несколько уже раз незнакомый посматривал с удивлением на его лошадь.

- Кой черт! - сказал он, наконец, - чем больше я смотрю... Да где ты добыл этого коня?

- А на что тебе?

- Если б только он был побойчее, так я бы в него вклепался: я точь-в-точь такого же коня знаю... ну вот ни дать ни взять, и на лбу такая же отметина. Правда, тот не пошел бы шагом, как этот... а уж так схожи меж собой, как две капли воды.

"Ага! - сказал про себя Кирша, - признал боярского коня, господин казанец!"

- Чему дивиться? - примолвил он громко, - человек в человека приходит, а конь и подавно.

Тут дорога, которая версты две извивалась полями, повернула налево и пошла лесом. Кирша попевал беззаботно веселые песни, заговаривал с проезжим, шутил; одним словом, можно было подумать, что он совершенно спокоен и не опасается ничего. Но в то же время малейший шорох возбуждал все его внимание: он приостанавливал под разными предлогами своего коня, бросал зоркий взгляд на обе стороны дороги и, казалось, хотел проникнуть взором в самую глубину леса.

Около двух часов ехали они, не встречая никого и не замечая никаких признаков жилья; наконец, вдали, подле самой дороги, стало виднеться что-то похожее на строение; но когда они подъехали ближе, то увидели вместо избы полуразвалившуюся большую часовню.

Кирша осадил полегоньку свою лошадь и, проехав несколько шагов позади незнакомого, вдруг вскрикнул:

- Гей, товарищ! посмотри-ка, что у тебя на шапке!

Едва проезжий успел схватить ее с головы, как от сильного удара нагайкою у него посыпались искры из глаз. Он выхватил из-за пазухи длинный нож; но Кирша повторил удар - незнакомый зашатался и упал с лошади. С быстротою птицы запорожец спрыгнул с коня, кинулся на лежачего и, прежде чем он мог очнуться, скрутил ему назад руки собственным его кушаком.

- Что ты, разбойник! - вскричал Алексей.

- Разбойник-то лежит, - отвечал спокойно Кирша, затягивая узел.

- С чего ты взял?., почему ты знаешь?.. - спросил торопливо Юрий.

- А потому знаю, что слышал своими ушами, как этот душегубец сговаривался с такими же ворами тебя ограбить. Нас дожидаются за версту отсюда в овраге...

Ага, собака, очнулся! - сказал он незнакомцу, который, опомнясь, старался приподняться на ноги. - Да не уйдешь, голубчик! с вашей братьей расправа короткая? - прибавил он, вынимая из ножен саблю.

- Стой, Кирша! Я не допущу тебя! - вскричал Юрий. - Ну, если ты ошибаешься...

- Эх, боярин! Коли не веришь мне, так посмотри хорошенько на эту рожу. Ну можно ли с такой образиной не быть разбойником?

- Побойтесь бога! что я вам сделал? - прохрипел незнакомый.

- Что, брат, заговорил! - перервал запорожец. - Так говори же все! Если ты покаешься, мы тебя помилуем; а если нет, так прощайся навсегда .с белым светом! Сказывай, много ли у тебя товарищей в засаде?

- Помилуйте! каких товарищей?