Юрий Милославский, или Русские в 1612 году

- Что за вздор! - сказал Омляш, взглянув подозрительно на Киршу. - Я никогда не слыхивал, чтоб он - наше место свято - показывался по утрам, когда уж петухи давным-давно пропели!

- Не слыхал, так другие от тебя услышат. Становитесь же в кружок, не говорите ни слова, смотрите вниз, а если покажется из земли огонек, тотчас зачурайтесь.

Наблюдая глубокое молчание, все стали кругом Кир ши, который, пошептав несколько минут, принялся копать с большими расстановками.

- Чу! - шепнул Омляш земскому, - слышишь ли?..

- Ради бога молчи! - отвечал земский дрожащим голосом.

- Тс!., что вы? Ни гугу! - сказал запорожец, погрозив пальцем.

Шум час от часу приближался и становился внятнее.

- Я слышу голоса! - примолвил Омляш, посматривая с беспокойным видом вокруг себя. - Эй ты, колдун!..

- Тс!..

- Если ты завел нас в какую-нибудь засаду, то...

- Тс!..

- Уймешься ли ты? - сказал Томила, толкнув его локтем.

- К нам, точно, подъезжают! - вскричал Омляш, вынув из-за пояса большой нож.

- Эх, братец, перестань! - шепнул Удалой, - это нам мерещится...

Земский не говорил ни слова; он не смел пошевелить губами и стоял как вкопанный.

- Слушайте, ребята, - сказал Кирша, перестав копать, - если вы не уйметесь говорить, то быть беде!

То ли еще будет, да не бойтесь, стойте только смирно и не оглядывайтесь назад, а я уже знаю, когда зачурать.

Омляш замолчал и, устремив проницательный взор на запорожца, следил глазами каждое его движение.

Между тем из-за кустов показался казак, за ним другой... там третий...

- Ну, ребята! - сказал запорожец, - дело идет к концу; стойте крепко!.. Малыш, сюда!..

- Измена!.. - вскричал Омляш, схватив за ворот Киршу. Он ударил его оземь и, нанеся над ним нож, сказал: - Если кто-нибудь из них тронется с места...

Вдруг раздался ружейный выстрел... Омляш вскрикнул, хотел опустить нож, направленный прямо в сердце запорожца, по Кирша рванулся назад, и разбойник, захрипев, упал мертвый на землю. Удалой и Томила выхватили сабли, но в одно мгновение, проколотые дротиками казаков, отправились вслед за Омляшем.

В продолжение этой минутной суматохи земский не смел пошевелиться и, считая все это дьявольским наваждением, творил про себя, заикаясь от страха, молитву. Когда ж, по знаку запорожца, двое казаков принялись вязать ему руки, он не вытерпел и закричал, как сумасшедший:

- Чур меня! чур! наше место свято!..

- Ч го ты горло-то дерешь! - сказал Кирша, - от этих чертей ни крестом, ни пестом не отделаешься.

- Что ж это такое?.. - спросил земский, поглядывая вокруг себя как помешанный. - Омляш!.. Удалой!.

Томила!..

- Полно орать, никою не докличешься; мы с ними разделались, теперь очередь за тобою.

- Ах, батюшки-светы! Так мы попались в засаду?..

- Не погневайся! Ребята, веревку ему на шею да на первую осину!

- Помилуй! - закричал земский, - что я тебе сделал?

- А разве вы не хотели меня повесить? долг платежом красен.

- Не я, видит бог, не я: это все Омляш! Я ни слова не говорил!..

- Добро, добро! тебя не переслушаешь. Проворней, ребята!

- Взмилуйся! - заревел земский, растянувшись в ногах запорожца. Таскай меня, бей... вели отодрать плетьми, делай со мной что хочешь... только будь отец родной: отпусти живого.

Уродливая фигура земского, его отчаянный вид, всклокоченная рыжая борода, растрепанные волосы - одним словом, вся наружность его казалась столь забавною казакам, что они, умирая со смеху, не слишком торопились исполнять приказания начальника.

Один добрый Алексей сжалился над несчастным ярыжкою.

- Не губи его души, - сказал он Кирше, - бог с ним!..

- Пустое, брат, - отвечал запорожец, мигнув Алексею, - тащите его!., иль нет!., постой!.. Слушай, рыжая собака! Если ты хочешь, чтоб я тебя помиловал, то говори всю правду; но смотри, лишь только гы заикнешься, так и петлю на шею! Жив ли Юрий Дмитрич Милославский?

- Жив, батюшка! видит бог, жив!

- Неужто в самом деле? - вскричал Алексей.

- Где он теперь? - продолжал Кирша.

- В Муромском лесу, на хуторе у боярина Тимофея Федоровича.

- Доведешь ли ты нас туда?

- Доведу, кормилец! доведу!

- Поможешь ли нам выручить Юрия Дмитрича?

- Помогу, отец мой, помогу!

- А где теперь дочь боярина Шалонского, Анастасия Тимофеевна?

- Не знаю, батюшка!

- Не знаешь?

- Как бог свят, не знаю; а слышал только, что батюшка отвез ее в какой-то монастырь под Москву, в котором игуменья приходится ей теткою.

- Много ли у боярина на хуторе холопей?

- Много, батюшка: за сотню будет.

- За сотню?.. Правду ли ты говоришь?

- Сущую правду, кормилец! всех по пальцам перечту: Гаврила, Антон, Федот, Кондратий...

- Верю, верю... Ах, черт возьми! так дело-то трудновато!., тут на силу не возьмешь...

- Уж я вам помогу, - перервал земский, - только отпустите меня живого; я все тропинки в лесу знаю и доведу вас ночью до самого хутора, так что ни одна душа не услышит.