Юродивый Гавриил (Ургебадзе), преподобноисповедник

Эти слова смягчили сердце Святейшего Ефрема, и он отступил от совершения этого дела. У Святейшего Ефрема смягчилось сердце, но у партийных властителей — нет. Произошла странная вещь. Через несколько дней после этого разговора отца Гавриила дома посетил Католикос–Патриарх Ефрем II. Его сопровождали уполномоченный по делам религий, секретарь местного райкома и несколько милиционеров. Отец Гавриил как раз в это время находился в своей церкви–келье. Он вышел, почтительно встретил патриарха и с остальными гостями вежливо поздоровался. Святейший Ефрем отозвал в сторону отца Гавриила и попросил:

— Очень сердятся они из–за этой твоей церкви, Гавриил, и требуют разрушить ее, поверь мне, сейчас плохие времена, не стоит с ними упрямиться, ломай, и когда придет время строить, тогда построй.

Отец Гавриил уважил только Святейшего Ефрема, так как ему было неудобно видеть патриарха в такой неловкой ситуации, он догадывался, что патриарх пришел сюда по принуждению правительства, поэтому он молча, перед их глазами начал ломать прихожую церкви. Эта прихожая представляла собой две небольшие комнаты — ожидальню для людей и столярную мастерскую отца Гавриила. Увидев это, представители правительства обрадовались и, наслаждаясь некоторое время этим зрелищем, счастливые воротились назад. Патриарх Ефрем ушел раньше них.

Отец Гавриил разрушил переднюю церкви, но саму церковь–келью не тронул. Через несколько дней после этого он снова пристроил прихожую наподобие старой, только сравнительно меньшую. Представители правительства подробно сообщили об этом патриарху Ефрему, и патриарх Ефрем позвал к себе отца Гавриила. Патриарх взволнованно встретил отца Гавриила и решительно сказал:

— Я же сказал тебе, сноси! Говорил, что сейчас плохие времена, когда же придет время строить, тогда построй. Чего тогда рушил, если не собирался сносить до конца, или зачем заново пристраивал разрушенное?!

— Что я тогда разрушил, Католикос, это я сделал из–за вашего присутствия. Тогда было тяжелое время, и я разрушил, прошло несколько дней, пришло время строить, и я построил. Что мне делать, как мне разрушить то, что построил во славу Бога?

За этот ответ Католикос–Патриарх Ефрем II наложил на отца Гавриила в качестве епитимьи отлучение от Святого Причастия.

Сестры отца Гавриила так вспоминают этот период:

«Он приходил, ничего нам не говоря, заходил в церковь и громко плакал: „Господи, как мне своими руками разрушить то, что построил во славу Твою?“»

Трудно и страшно жить, когда ты отвержен всеми. Несомненно, этот период, когда отца Гавриила отстранили от Святого Причастия и который длился восемь месяцев, был самым трудным в его жизни. Взвалить на себя бремя, при котором жесточайшим образом подвергается испытанию твоя вера и ты оказываешься перед Господом наедине с величайшим искушением, которое подразумевает не потерять и сохранить смирение, доброту и любовь в отношении всех людей, особенно в отношении тех, которые причиняют тебе сильнейшую боль, — удел только великих и избранных. Это было тяжелейшим испытанием, неотделимой частью большого и сияющего креста, который отец Гавриил видел на усыпанном звездами небе в своем отрочестве и в суть видения которого он вник на смертном одре — «это был мой крест…» Ему, стремящемуся к полному единению с Богом, предстояло пройти путь полного испытания и полного познания.

Власти не угомонились, через несколько дней разрушили красивейшую семикупольную церковь–келью. Старшая сестра отца Гавриила так поведала нам эту историю:

«С шумом нагрянули первый секретарь горкома30, начальник милиции, милиционеры и рабочие.

Всем этим руководила женщина, секретарь нашего райкома. Гавриил был у себя в церкви и, когда они пришли, все понял. Я испугалась, подошла и попросила его:

— Васико, брат, прошу, не говори им ничего, видишь, они так разъярены, что запросто могут причинить тебе вред, они не отступят.

Я была удивлена — он держался как–то спокойно и сказал мне очень твердо:

— Не бойся, сестра, они сегодня радуются, а завтра будут скорбеть. Сегодня я скорблю, но завтра возрадуюсь. По Божьей воле они разрушенное не смогут вывезти за пределы района, завтра же пойду и верну все обратно.

Сказав мне это, он вошел в дом, сел на балконе второго этажа и оттуда наблюдал за всей этой трагедией. Сперва сломали купол, потом начали ломать и снимать крышу. Стены они не тронули, не хватило времени, так как уже темнело, и не успевали погрузить на машину разрушенное.