Юродивый. Преподобный Гавриил (Ургебадзе)

Отар Николаишвили делился: «Старец Гавриил являл собой редчайший пример настоящего духовника. Надо было прожить с ним бок о бок несколько месяцев, чтобы научиться понимать глубину его внутреннего духовного мира, не соблазняясь странными поступками. Живя рядом со старцем, я с каждым днем все больше и больше узнавал его, и мое представление о нем менялось. Сначала я жалел его, как бедного помешанного монаха, потом радовался, встречая в нем сочувствие и понимание. Потом я удивлялся тому, что этот странный монах знает почти наизусть Ветхий и Новый Заветы. Зная, что от многого знания можно лишиться ума, я с еще большей жалостью стал относиться к нему. Спустя некоторое время я заметил, что он дает ответы на вопросы, которые я вслух не задавал, но которые меня действительно волновали. Он мог читать мысли. Это меня очень озадачило и в какой-то степени напугало – какая же сила была передо мной? Прошло время, и я убедился, что это была сила, перед которой все преклоняются, сила, которая может укротить не то что грешного человека – самого свирепого льва: сила молитвы и любви».

Совет старца

Одна монахиня вспоминала: «До пострига, в течение Великого поста, я четыре субботы и воскресенья, в то время, когда все монахини расходились по кельям, оставалась в молельне одна и проводила всю ночь в молитвах. В монастыре наступала такая зловещая тишина, что малейший шорох мне казался шумом, меня охватывал жуткий страх, и я предавалась усиленной молитве. В это время отец Гавриил с шумом выходил из своей кельи, громко шагая по лестнице, ругая и отчитывая кого-то. Войдя в молельню, он спрашивал:

– Ты здесь, ты молишься, боишься?

– Я здесь, – отвечала я ему.

– Не бойся, я с тобой, молись, – успокаивал он меня.

С таким же шумом он спускался по лестнице и до рассвета ходил по двору монастыря и все как бы с кем-то ругался и боролся. При пробуждении монахинь отец Гавриил уходил в свою келью. Это продолжалось на протяжении нескольких Великих постов. Меня поражало, освобождало от страха и успокаивало то, что он чувствовал мои душевные переживания и заботливо поддерживал меня в брани».

Архимандрит Михаил (Габричидзе), настоятель Шио-Мгвимского монастыря, вспоминал: «Однажды после литургии в Страстной Четверг мы пришли из Светицховели в Самтаврийский монастырь на трапезу. Из кельи отца Гавриила доносился плач. Я спросил, что случилось. Одна из сестер ответила: „Отец Гавриил всю Страстную седмицу плачет, каждый день молится за нас и просит Господа помиловать нас“».

Однажды некий монах спросил у отца Гавриила: «Что такое пост?»

– Сейчас объясню, – ответил старец и напомнил ему все его грехи, содеянные с детства. От стыда монах не знал, куда деться, и начал плакать. Старец внезапно развеселился и предложил ему поесть.

– Как же я могу сейчас есть, мне так плохо! – ответил он.

– Вот это и есть пост. Когда помнишь о своих грехах, каешься и уже не думаешь о еде.

А «каяться, – учил отец Гавриил, – надо больше сердцем, чем слезами». Он наставлял: «Чужие грехи – не твое дело. Ты сиди и плачь о своих грехах». «Только с сердцем, полным любви, можно обличать грехи другого человека». Однако, когда старец прозревал грех отступничества от Церкви священнослужителей, он беспощадно обличал их. Монахиня Пелагия (Ксоврели) вспоминала: «Однажды в монастыре совершалась епископская хиротония. Во время литургии старец непрерывно разговаривал и всем мешал. Сначала это терпели, но, когда он подошел к амвону, встал рядом со священником и сказал: „Ты не заслуживаешь этого места, здесь должен стоять я“, терпение лопнуло, и владыка благословил вывести старца из церкви. Два послушника подошли к старцу, но, прежде чем его вывели, он успел еще раз сказать священнику: „Ты еще не понял моих слов“. Прошло некоторое время, и тот, кого хиротонисали, отошел от Церкви. Ни одно слово, произнесенное старцем, не было пустым. Он стяжал внутреннюю благодать, многое знал и провидел. А все внешнее – мнение окружающих людей – было для него не важно».

Архимандрит Рафаил (Карелин) стал свидетелем следующей истории: «Однажды отец Гавриил молился в алтаре Сионского собора. К нему подошел один известный архимандрит, пользовавшийся среди монашествующих авторитетом, и приветствовал его. Отец Гавриил пристально посмотрел на него и неожиданно сказал: „Несчастный, сейчас же становись на колени и кайся в своих грехах!“ Архимандрит, оскорбившись, ответил: „Какое тебе дело до моих грехов? Я сам знаю, когда каяться! “ Тогда отец Гавриил подошел к престолу и закричал: „Тебе говорю, ты проклят Богом!“ Такой поступок удивил и возмутил присутствовавших в алтаре. Через несколько лет этот архимандрит ушел в раскол…»